Старлинг Хаус

Харроу Аликс Е.

Он постоянно снимает небольшие видео — ветки деревьев, перекрещивающиеся на ветру, головастики, извивающиеся в высыхающей луже, его собственные ноги, бегущие по потрескавшейся мостовой. В общем, стандартное угрюмо-подростковое искусство, но ракурсы странные и тревожные, и он накладывает на изображения столько фильтров, что они приобретают призрачную нереальность. В последнее время он сшивает их вместе, сплетая в крошечные, странные повествования.

В одном из них хихикающая белая девочка вырезает сердце на стволе дерева. Из дерева сочится темная жидкость, но она не обращает на нее внимания, вырезая до тех пор, пока ее руки не покрываются

красными пятнами до запястий. В финале она поворачивается к камере и произносит Я люблю тебя.

В последнем кадре можно увидеть, как пара коричневых рук опускает мертвую птицу в реку. Птица делает забавный прыжок, а затем из воды выныривает рука, покрытая мокрыми черными перьями. Руки крепко сжимаются; от страсти или от насилия, сказать невозможно.

У Джаспера несколько дней были красные рубцы по всей тыльной стороне рук, где суперклей оторвал кусочки кожи.

Он пока не хочет показывать мне эту новую картину. Теперь кадры на его экране — это просто ряд пустых белых квадратов, как запотевшие окна.

Я берусь за ручку двери, чтобы заглушить звук защелки за спиной, но Джаспер замирает и смотрит на меня, прищурившись, со своими кудрями, уложенными на одну сторону.

— Ты только сейчас вернулась домой? — Я слегка вздрагиваю; комната 12 — это не столько дом, сколько место, где мы случайно оказались, как автобусная остановка или заправка.

— Фрэнк задержал нас.

На самом деле я провела лишний час, дрожа на старом железнодорожном мосту, наблюдая за маслянистым радужным блеском воды и размышляя, не сделала ли я только что что-то невероятно глупое. В конце концов я решила, что, скорее всего, так и было, но вряд ли это было впервые, и, по крайней мере, в этот раз все могло обойтись.

Я плюхнулась рядом с ним на кровать.

— Мисс Хадсон вернула твой доклад?

— Да, я получил пятерку. — Джаспер, похоже, борется с собой, прежде чем добавить: — С минусом.

— Я полагаю, ты пытаешься подать сигнал о какой-то ситуации с заложниками. Моргни дважды, если тебя шантажируют.

— Это было нечестно! Мы должны были сказать, считаем ли мы, что это роман ужасов или любовная история, верно? А я сказал, что и то, и другое, потому что так оно и есть, и она сняла пять баллов.

Я предлагаю посидеть в доме Мисс Хадсон, что, по мнению Джаспера, не лучшим образом скажется на его среднем балле, поэтому мы идем на компромисс, обзывая ее, пока нам обоим не станет легче. После этого он погружается в свои форумы кинолюбителей. (Раньше я беспокоилась о том, сколько времени он проводит в Интернете. В прошлом году я пыталась запугать его, чтобы он вступил в школьный киноклуб, пока Джаспер терпеливо не объяснил, что он был членом клуба до тех пор, пока Ронни Хопкинс не попросил его написать испанские реплики для персонажа своего сценария, указанного как ГОЛОВОРЕЗ ИЗ КАРТЕЛЯ #3. Я, защищаясь, сказала, что просто пытался помочь, и Джаспер сказал, что это будет название его следующего короткометражного фильма ужасов. Я сдалась).

Теперь он удовлетворенно прокручивает страницу, пока я открываю три пачки магазинных Поп-Тартс²¹ (ужин) и грею в микроволновке воду для горячего шоколада (десерт).

По какой-то причине мне хочется петь, и я пою одну из старых маминых песен о яблоках летом и персиках осенью. Я не знаю, откуда она была родом — одно из моих

самых ранних воспоминаний — наблюдение за телефонными линиями, тянущимися за машиной, пока мама везла нас из ниоткуда в никуда, — но ее акцент был зеленым и южным, как и мой. Но ее голос был лучше: низкий, прокуренный.

Джаспер бросает на меня взгляд, но его рот слишком полон, чтобы что-то сказать.

Мы проводим вечер, зарывшись в спальные мешки, с головной болью и липкими от сахара пальцами. Холодно настолько, что иней застилает окно и гремит обогреватель, поэтому я уступаю и впускаю чертовку внутрь — акт щедрости, за который она отплачивает тем, что забирается под кровать и шипит каждый раз, когда скрипит матрас. Я включаю рождественские гирлянды, и комната становится туманно-золотистой, и мне интересно, что увидит незнакомец, прижав ладони к стеклу: нас двоих, сгрудившихся в нашем убежище, как Потерянные Мальчики²² или Дети Из Товарного Вагона²³, пара бездомных детей, играющих в дерзкую игру в дом.

Где-то после полуночи Джаспер переключается на плейлист под названием — мирные пляжные волны. — Для меня это звучит как помехи, но Джаспер всегда хотел увидеть океан. И он это сделает, клянусь, сделает. Может, я даже поеду с ним.

Я пытаюсь представить себе это: запихиваю одежду в рюкзак и еду через границу округа, оставляя за спиной пустую и безымянную комнату 12. Это кажется фантастическим, неестественным, как дерево, мечтающее вырвать свои корни и пойти по шоссе.

Это глупо, потому что у меня нет корней; я родился на заднем сиденье маминого Корвета²⁴ 94-го года. Я помню, как доставала ее, когда была маленькой, спрашивала, останемся ли мы в мотеле навсегда, будет ли Иден нашим новым домом. Я помню хрупкий звук ее смеха, твердую линию ее челюсти, когда она останавливалась. Дом — это место, где ты застрял.

Я жду, пока дыхание Джаспера перейдет в храп, и только после этого сдвигаю ноутбук с его кровати. Чертовка издает недовольное шисс.

Некоторое время я бесцельно щелкаю мышкой, как будто кто-то следит за мной, и я должна доказать, как мало мне до этого дела. После третьей игры в Minesweeper я открываю личную вкладку и набираю в строке поиска два слова: Старлинг Хаус.

Результаты поиска те же, что и всегда: в основном птицы, огромные россыпи, висящие в небе, как обесцвеченные авроры, и одна-две зернистые фотографии ворот Старлинг Хауса или исторической таблички на обочине дороги. Эти фотографии привели меня в блог о домах с привидениями, где Старлинг Хаус оценивается в восемь из десяти эмодзи с привидениями, но, похоже, не имеет реальной информации, и в Историческое общество штата Кентукки, чей сайт числится как «скоро» по состоянию на четыре года назад.

Ниже в результатах поиска находится янтарный дагерротип не очень красивой девушки в старомодном свадебном платье. Рядом с ней стоит мужчина средних лет, положив руку ей на плечо, его волосы бесцветно-серого цвета, которые могут быть светлыми или рыжими. Трудно сказать, но мне кажется, что девушка слегка наклоняется к нему.

В моем экземпляре Подземелья нет фотографий автора, но я знаю, кто она, еще до того, как перейду по ссылке. Ее выдают дикий, бездонный взгляд в глазах и испачканные чернилами кончики пальцев.