Старлинг Хаус
Шрифт:
Время от времени до них доходили слухи о том, что в Конституцию были внесены поправки, но в Идене они, похоже, не действовали. Каждый вечер Натаниэль ложился спать в одной и той же грубой хижине, а каждый рассвет входил в одну и ту же темную землю, так что само солнце становилось для него чужим, суровым и чуждым. Один из молодых мужчин выразил надежду, что кто-нибудь обратит внимание на цепи вокруг его лодыжек и возразит, и Натаниэль рассмеялся: на его лодыжках уже десять лет висели цепи, и никто в Идене никогда не возражал.
Дальше идти было некуда, и Натаниэль продолжал копать. Он копал так глубоко и так
Натаниэль никогда не рассказывал о том, как там, внизу, даже своим детям и внукам. Он говорил лишь, что в Библии все верно лишь наполовину: там было много демонов, но совсем не было огня.
В ту ночь туман поднялся высоко, лизнув берег, а на следующее утро самого старого Грейвли нашли в Мад Ривер вздувшимся и посиневшим. Люди, которыми он владел или думал, что владеет, давно ушли.
Только Натаниэль Бун все еще оставался в Идене. Он не знал, почему; в его памяти что-то пропало, как будто он заснул и несколько дней видел темные и прекрасные сны. Когда он проснулся, то уже карабкался обратно к свету, его руки были скользкими от известняка и бледных корней. Выбравшись из трещины в земле, он оказался в низком, влажном лесу к северу от города. Он мог бы бежать, но не хотел, или не хотел, чтобы ему пришлось это делать, а может, просто не хотел оставлять Иден процветать за его спиной без всякого возмездия.
Поэтому он устроился работать на речное судно, которое привозило сухие товары из Элизабеттауна. И проводил дни, ухаживая за вольноотпущенницей из округа Хардин. Она хотела поселиться на севере, и Натаниэль пообещал, что так и будет, но после свадьбы они еще долго тянули со свадьбой. Им нужно было накопить еще немного денег, говорил он. Или подождать зимы, или весны, или рождения второго ребенка у ее кузины. Каждую ночь, когда они ложились в постель, его жена мечтала о кирпичных домах и электрических трамваях, а Натаниэль — о Грейвлах.
Ему снилось, как они падают с лестниц и давятся куриными костями, тонут, рассеиваются, болеют и никогда не поднимаются. Иногда ему снилось, как он сам едет на паровозе из Идена с женой рядом, не оставляя после себя ничего, кроме надгробий.
Но Грейвли продолжали жить, как это всегда делали люди их положения. Натаниэль уже подумывал о том, чтобы взять дело в свои руки, несмотря на обещания, данные жене, когда увидел, что на самом берегу Мад Ривер стоит другая возможность: белая девушка в сером платье, подол которого был черен от воды.
Он, конечно же, узнал ее. Мисс Элеонора появилась у Грейвлов совсем недавно, большеглазая и худая, как больная певчая птица, и они приютили ее. Люди говорили, что они сделали это по доброте душевной, но Натаниэль, знавший, что у Грейвлов нет сердец, был в этом не так уверен.
Теперь она стояла и смотрела на реку, словно на своего давно потерянного возлюбленного. Она сделала один шаг вперед в воду, и Натаниэль тихо сказал:
— Подожди.
Она посмотрела на него с отстраненным, затравленным выражением лица, как будто он помешал ей развешивать белье на веревке. Он спросил, что она делает, и она ответила, что это день ее свадьбы. Она сказала это так, словно такого объяснения было вполне достаточно, и
Он привязал свою лодку к наклонившейся березе и поплыл к берегу. Он вытащил Мисс Элеонору из воды и осторожно достал из ее карманов камни, но не потому, что жалел ее — по его расчетам, каждый кусочек еды и стежок одежды, которые давали ей Грейвли, были куплены его кровью, — а потому, что ему показалось, что у них двоих на короткое время может появиться общая цель.
Он спросил Мисс Элеонору, может ли он рассказать ей историю, и если после ее рассказа она все еще захочет войти в реку, он поклялся, что не будет ее останавливать. Она согласилась, и Натаниэль рассказал Мисс Элеонор историю о дыре в мире, о месте под ней и о вещах, которые там живут. Однажды он уже рассказывал эту историю вольноотпущеннице66, на которой однажды женится, и она сказала, что если он ее любит, то никогда не вернется в то место. Но Мисс Элеонор никого не любила, и никто не любил ее.
Она внимательно слушала, пока Натаниэль говорил. Когда он закончил, она не пошла обратно к реке.
Поэтому Натаниэль не удивился, узнав о смерти Джона Грейвли или о следах, найденных в шахтах. Он не удивился, когда вдову нашли смеющейся среди платанов на северной окраине города, и не удивился, что она построила там свой большой, безумный дом.
Он удивился лишь однажды, много лет спустя, когда, вернувшись домой, обнаружил под дверью записку, в которой ему советовали как можно скорее покинуть Иден «в память о старой доброте». Записка была подписана маленькой птичкой, нарисованной резкими черными чернилами. Может быть, грач. Или скворец.
Натаниэль уехал. Когда жена спросила его, почему, он ответил, что больше нет причин оставаться. Иден наконец-то получил возмездие.
ДЕСЯТЬ
На следующее утро город кажется другим. Все детали те же — кривой навес ломбарда, кислый запах реки, лица, глядящие на меня из-за треснувших ветровых стекол, поджатые губы, — но теперь все это кажется мне целенаправленным, возможно, заслуженным, как наказание за какой-то великий грех. Я знаю, что эта часть истории должна быть выдумана, потому что в мире не существует проклятий и трещин, но, может быть, именно этим и хороши истории о привидениях: способом раздать последствия людям, которые никогда не получали их в реальной жизни.
Я иду на работу с поднятым воротником пальто Артура, размышляя об истории Бев и правде мисс Каллиопы, пытаясь решить, одно ли это и то же. Это как одна из оптических иллюзий, которая в зависимости от того, в какую сторону ее повернуть, является либо чашкой вина, либо двумя лицами, готовыми поцеловаться.
Грейвли — либо жертвы, либо злодеи; Элеонора Старлинг — либо злая женщина, либо отчаявшаяся девушка. Иден либо проклят, либо просто получает свое возмездие.
Конечно, это не мое дело, но это лучше, чем думать о том, что Джаспер будет есть сытный домашний ужин в доме Логана или Шарлотта уедет. И это гораздо лучше, чем гадать, почему богатый старик хранит номер телефона моей матери в своей Библии.