Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Встав из воды, Феодора хватала ртом воздух и шаталась. Учитель тут же оказался рядом и схватил ее за плечи:
– Что там? Акулы?.. Идем скорее на берег!
Феодора потрясла головой.
– Там… там утопленник! Мертвец!
Она понемногу приходила в себя. Уж не из тех ли он людей доместика схол, которых отправил на дно лучший комес императора?
И не сказать ли об этом комесу?
Никанор погладил ее по плечу.
– Здесь часто находят утопленников… ты знаешь, как тяжела наша жизнь, - сказал старый воин. –
Феодора засмеялась. Потом повернулась к патрикию.
– Ты не боишься мертвецов, муж мой? Тогда иди сюда!
Она разглядывала дно еще сколько могла – и теперь ясно различала то тут, то там страшные, поеденные рыбами и оплетенные водорослями человеческие остовы: на многих сохранились дорогие одежды, отягощенные золотой вышивкой и драгоценными камнями, и прекрасной работы доспехи.
“Неужели все они уцелели с того нападения? Нужно непременно сказать комесу!”
Наконец патрикий утащил ее прочь почти силой – он теперь мог даже плыть, увлекая жену.
– Ты совсем себя не бережешь… подумай о детях! – сказал Фома.
Феодора рассеянно кивнула и направилась на берег. В этот раз она даже не подумала о том, чтобы выкупать детей; впрочем, выплыть при нужде все равно сможет только взрослый и сильный человек.
Дома она вдруг сказала мужу:
– Сколько детей ты хочешь?
Он удивился такому вопросу.
– Сколько Бог даст!
Феодора сжала губы. Как для него все просто!
– Бог даст – Бог обратно возьмет, - сказала она. Помолчала хмуро. – Мне кажется, нам надо повременить со следующим ребенком.
Патрикий недовольно посмотрел на нее – не столько это предложение ему не понравилось: нет, он и сам был бы не прочь повременить, потому что уже устал от детей, висевших на его плечах и отягощавших их все сильнее. Но патрикию не по душе было услышать такое от женщины, которая ему принадлежала.
Наконец он улыбнулся и сказал:
– Ты права, дорогая. Нам нужен отдых.
“А мне нужны снадобья, которые обещала Феофано”, - подумала жена.
Она помолчала и спросила:
– Разве наше имение не нуждается в присмотре? Мы уже больше полугода там не были!
“Когда же приплывет троянский конь…”
– Я подумаю об этом, - прохладно пообещал муж. – Ты же знаешь, что я не принадлежу себе.
Феодора увиделась с комесом через несколько дней: он сам нашел ее на пристани.
– Вы так отчаянно оглядывались, что я догадался, кого вы ищете глазами, - с улыбкой сказал Флатанелос. – Вам следует лучше притворяться!
– Я не умею, - мрачно ответила московитка. – И у меня срочные новости.
Флатанелос посерьезнел.
– Я понял. Говорите.
Она взяла его за руку.
– Комес, я вчера купалась – и увидела на дне мертвецов. Много мертвецов в богатых платьях и доспехах!
– сказала Феодора. – Может быть, это ваши?
Он
– Весьма возможно! Нет… я на это почти не надеялся, - пробормотал моряк. – Ведь мы несколько раз ныряли за мертвыми и никого не нашли! Наверное, унесло бурями и приливами! Осенью и зимой так штормило!
Феодора кивнула.
– Вы поздно об этом подумали… и зимой было холодно нырять. А приливы доставили утопленников сюда.
Комес вдруг обнял ее; она испугалась и хотела вырваться, а он жарко прошептал:
– Вы просто находка для нашей империи!
Отстранился и сказал, глядя строгими карими глазами:
– Идемте, покажите мне, где вы их видели!
Они вместе прошли до самого края берега, так что замочили ноги; Феодора показала пальцем, где ныряла.
– Лучше всего, если вы на месте покажете… пока плаваете; но так нельзя, - поспешно прибавил улыбающийся комес. – Я понимаю.
Кивнул.
– Ничего, мы найдем!
Он поклонился ей и поцеловал ее пальцы.
– Вы первая узнаете, что мы обнаружим. Даю слово.
Еще раз поклонившись, Леонард Флатанелос пошел прочь: быстро, словно окрыленный новой спасительной мыслью. Таким людям, как он, было достаточно только капли надежды, чтобы ожить и вернуть себе полную силу.
Некоторое время Феодора не видела комеса и ничего не слышала о нем – и не видела, как ныряют его люди: но он, конечно, очень осторожен. А потом, когда она пришла на пристань, ее вдруг остановил незнакомый мальчишка. Похожий на посланника Феофано.
– Я от комеса. Протяните руку, - попросил он.
И когда недоумевающая Феодора сделала это, посланник засунул ей в рукав свиток. Он тут же скрылся: а Феодора подумала, что вместо свитка она могла получить удар отравленным ножом - или, еще хуже, укол отравленной булавкой…
Московитка быстро вернулась домой и там, оставшись одна, вытащила письмо. Руки у нее дрожали, в глазах темнело.
“Дорогая и несравненная госпожа Нотарас!
Ваша помощь – как чудесный бальзам на раны нашей Византии. Может быть, этот древний воин, получивший столько тяжких ран, еще восстанет и возьмет в руки оружие.
Мы обыскали дно Пропонтиды* у побережья – и выловили богатую добычу, моя госпожа. Я докладывал об этом императору наедине: если бы мою речь услышал дворец, Августейон, народ – они пришли бы в отчаяние. Но Константин мужественный человек и опытный правитель: он теперь примет единственно верное решение.
Среди мертвых пиратов, в числе которых оказалось много католиков, прочно связанных с мусульманским миром, - испанцев, покоренных арабами, и итальянцев, кланяющихся туркам, - мы обнаружили также двоих священников. Лохмотья оранжевых сутан, кресты и тонзуры* сохранились достаточно, чтобы опознать наших союзников из Ватикана.