Ставрос. Падение Константинополя

MadameD

Феодора проснулась от шума, смутно донесшегося сквозь сон. Она открыла глаза и тут же поняла, что напали враги.

Кто-то страшно кричал внизу, в доме и снаружи; кричали женщины. Феодора, вскочив с постели, бросилась к окну и увидела в темноте зарева, тут и там. Точно праздничные огни горели в саду; а в свете их блестели доспехи конников с мечами и луками: доспехи были неуклюже надеты поверх халатов, а бородатые головы обмотаны чалмами…

– Турки! – крикнула не своим голосом Феодора.

Проснулась и завизжала за ее спиной

Аспазия; сел в постели муж, у которого глаза были полны ужаса.

Не дожидаясь, пока Фома придет в себя, Феодора бросилась в детскую. Там Магдалина и Вард сидели, схватившись друг за друга, со страхом на лицах; Анастасия заливалась плачем в своей кроватке.

– Что вы сидите? – крикнула госпожа; потом поняла, что сын и кормилица оцепенели от страха, и встряхнула итальянку за полное плечо.

– Вставай! Бежим! – приказала Феодора. – Давай мне Варда, бери дочь!

Схватив за руку мальчика, мать вытащила его из детской в коридор; там она увидела воинов, бестолково метавшихся без командования. Среди них был Марк, громовым голосом удерживавший остальных на месте.

– Марк! Где царица? – крикнула Феодора.

– Вооружается, сейчас выйдет! – отозвался лаконец: зеленые глаза нечеловечески горели, он переминался с ноги на ногу и сжимал рукоять меча, прислушиваясь к шуму внизу. – Сейчас будем прорываться!

Феодора толкнула к нему Варда.

– Я скоро вернусь, постереги сына!

Слава богу, что сейчас жарко! Феодора, краем глаза увидев, что Фома безуспешно пытается разыскать и надеть в темноте доспехи, схватила какие-то штаны мужа и натянула их прямо под сорочку, опоясавшись своим поясом; потом сунула ноги в турецкие туфли и, выскочив в детскую, похватала кое-какую одежонку для сына… Потом выронила ее и выбежала обратно в спальню. Там вытащила из-под подушки кинжал и заткнула за пояс.

– Быстрее! – крикнула она мужу и бросилась назад в коридор.

Феодора почти грудь с грудью столкнулась с царицей: Феофано была уже там, в шароварах и панцире, надетом поверх рубахи. На ней не было шлема, волосы распущены; но запястья оттягивали боевые браслеты, а в руке она держала меч.

Феофано сверкнула глазами на подругу и ее детей; крикнула:

– Все здесь? Фома?..

Патрикий, с всклокоченными светлыми волосами, выскочил в коридор: он так и не сумел найти и надеть доспехи, но был при мече.

– Надо прорваться вниз, в столовую и в сад! – крикнул Марк.

– Нет!
– ответила Феофано. Она вдруг обрела какое-то сверхъестественное спокойствие. – Пойдем черным ходом! Там… уже не пройти!

Она кивнула в сторону главной лестницы: казалось, незнакомые с дисциплиной разбойники отвлеклись, упиваясь грабежом и разрушением, а может, ловили и домучивали последних беззащитных слуг. Но вот-вот они взбегут наверх, и тогда…

– Но ведь там внизу, - заикнулась московитка и замолчала, бледная и дрожащая. Феодора стиснула кулаками голову: по крикам, лязгу,

звукам падения всем было слышно, что внизу умирают последние оставшиеся у царицы воины – их защитники. Только Теокл, Леонид и Марк были наверху с господами.

Феофано быстро оглядела всех и кивнула.

– Скорее! Нужно прорваться к конюшне; а может, турки уже выпустили лошадей… Мы с Марком пойдем впереди!

И царица бросилась по коридору в противоположную от главной лестницы сторону; горстка ее подданных, топоча, побежала следом.

Когда они оказались у невысокой двери, ведущей на задний двор, Феодора вспомнила, что ключ остался на кухне; но тут Марк, вырвавшись вперед, мощным ударом ноги вышиб дверь. Они выскочили наружу, навстречу неприятелю.

На заднем дворе было пусто, и даже соломенную крышу амбара еще не подожгли; но стоило хозяевам свернуть за угол, как навстречу им вынесся огромного роста турок на огромном рыцарском коне, с ятаганом в руке. Позади него все полыхало: горела сухая трава, и горела пакля, разбросанная разбойниками. И по траве, черные в свете этих пожарищ, носились такие же конники, загонявшие, точно зверей, последних беззащитных слуг Нотарасов.

Турок с воплем бросился на женщин; Марк с рычанием прыгнул ему навстречу и голыми руками, рывком невероятной силы, стащил врага с лошади. Спартанец тут же заколол его. Через мгновение Марк оседлал лошадь убитого и крикнул, подняв окровавленный меч:

– Вперед!..

Он поскакал к конюшне, отвлекая врага на себя; по дороге схлестнулся еще с одним турком, сразив и его. Потом Марк, как был, верхом, вломился в конюшню.

Когда он открыл стойла, лошади, обезумевшие от огня и криков, устремились прямо на турок, сея панику.

– Клит! – ликующе крикнула Феофано, узнав своего вороного; она взлетела на спину коня, а вслед за этим Феодора, бежавшая за царицей вместе с Вардом, вскрикнула, ощутив, как у нее вырывают ребенка.

– Садись ко мне за спину! – велела царица.

Феодора выполнила приказ; она отчаянно огляделась в поисках мужа и дочери, и увидела, что Анастасию схватил Марк, а муж уже оседлал своего коня. Конечно, прежде всего Фома заботился о собственном спасении.

Феодора прижалась к крепкому телу царицы и подумала о своей гнедой красавице Тессе – конечно, ее уже не выручить…

Конь Марка топтался на месте; воин не решался скакать прочь, думая, кого бы еще попытаться спасти. Феофано оскалилась, глядя на него.

– Скачи! Скачи! – крикнула она охранителю. – Никому ты тут уже не поможешь!

Огни пылали уже во всех окнах нижнего этажа, а на ступенях и в столовой, видные через распахнутые двери, валялись окровавленные тела. Феодора попыталась подсчитать врагов за ту минутную передышку, что они получили, но сбилась со счета; видно было только, что турок раза в три больше, чем их всех вместе взятых, а воинов у них только трое – не считая царицы…