Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Феодора прикрыла только волосы, оставив открытым лицо, - и видела ясно вокруг себя угрюмых смуглых селян и домашних слуг, в темных домотканых платьях, женщин – в платках и простоволосых, буйноволосых, мужчин – кудрявых, узколобых, как их далекие предки. Они стояли опустив голову и слушали поминальные песнопения, точно ожидали пророчества жреца, гадавшего по внутренностям животных. И если бы не священник с большим золоченым крестом и кадильницей, Феодора не могла бы сказать, в каком она времени и какой веры все эти люди.
Дионисий прислал
– Если даже не за кого попало – все равно не слишком разбирал, - сказала Феофано Феодоре, прочитав имена женихов, которые ей, благороднейшей гречанке, ничего не говорили. – Бедным девочкам повезет куда меньше моего. А может, и куда больше: тут не угадаешь!
Старший теперь Аммоний прибавлял, что приютит у себя Феофано и ее родню, если они будут очень нуждаться. Он сбыл с рук двух дочерей, и мог предложить погорельцам помощь!
О Валенте по-прежнему ничего было не слыхать: они с братом жили в близком соседстве, как Нотарасы и Калокиры, потому что Валенту досталось соседнее с братом имение в приданое вместе с покойной женой… Но теперь Валент пропал, как и его десятилетний младший сын. Две его старшие дочери остались хозяйками дома, как жили тогда, когда кентарх пропадал в мистрийском лагере. Тринадцатилетний Дарий Аммоний присоединился к отцу еще раньше…
Феофано испытывала сильные, как никогда, подозрения, что Валент спутался с турками: даже если это и не он наслал на Нотарасов разбойничью шайку. Может быть, уже завтра обеих его дочерей умыкнут в гарем какого-нибудь паши или аги – с ведома и согласия отца!
Еще прежде, чем пришел ответ от Дионисия, Феофано послала разведчиков в разоренный дом брата: узнать, оставили ли его враги и каково причиненное разорение. Она приготовилась услышать такие же новости о собственных владениях.
Возглавить отряд вызвался Леонид, которому легче было смотреть на руины, чем прочим: он, со своим товарищем-любовником, не имел в господском доме ни семейства, ни других привязанностей.
Вернулся Леонид на день позже угнетающего Дионисиева письма - и вернулся мрачнее тучи: воин Нотарасов доложил, что хотя турки оставили поместье, зажить в нем опять можно будет очень нескоро. Почти все мужчины из крестьян погибли, молодых женщин и детей угнали в рабство; остались только несколько старых и немощных, которые укрыли немногих младенцев. Этих старух и стариков, как и младенцев, воины привезли к своей царице.
Хотя таких зверств, которые воображались беглецам, турки не учинили, они сделали все то, что делает армия, подрывающая силы противника: опустошили амбары, угнали скот, пожгли посевы и вырубили фруктовые деревья, обрекая тех, кто уцелел после нападения, на голодную смерть. Еще они забрали из дома все ценности, одежды и оружие; а библиотеку… библиотеку спалили дотла.
Услышав это, патрикий зарыдал, терзая свои волосы.
– Эту библиотеку собирали семь поколений моих предков! – выкрикнул он.
Такому же разорению подверглось и имение Калокиров.
Феофано, выслушавшая разведчиков, тоже онемела от ужаса и негодования – но думала о
– Это нападение все меньше кажется похожим на разбойничье, - сказала она. – Так действует вражеское войско, имеющее высшую цель, чем сиюминутная пожива… или, по крайней мере, разбойничья шайка, которая служит целям султаната! Кто бы ни напал на нас, направлял эту силу Мехмед! Уж не те ли это враги, которые едва не подослали к нам чумных?
– Тогда они найдут нас и здесь, - сказала Феодора.
Феофано широко перекрестилась.
– Что ж – тогда мы снова бежим, к Дионисию или Валентовым дочерям! Пока нам только и остается, что позорно бежать, - мы не имеем права умирать с честью.
Императрица улыбнулась всем.
– Потому что мы сейчас не армия, а тыл, мы – сама Византия!
А еще через несколько дней их и в самом деле нашли: и это оказались не турки, а гораздо более удивительный воин.
Он шатался в седле от усталости, и когда к нему подбежал до крайности изумленный этой встречей Марк, стоявший на часах около дома, гость покачнулся и упал ему на руки прямо с седла. Марк пощупал ему лоб – он горел, потому что всадник от истощения схватил жестокую лихорадку.
– Дарий! – воскликнул лаконец.
Юный Аммоний посмотрел на воина своими большими черными глазами и улыбнулся сухими потрескавшимися губами.
– Я все-таки нашел вас, - пробормотал он. – Я должен видеть царицу.
Дарий привалился к могучему плечу Марка и закрыл глаза; а тот бегом понес его в дом, молясь, чтобы мальчик не умер прежде, чем расскажет свою историю.
========== Глава 68 ==========
Дарий пытался рассказывать, пока его раздевали и осматривали, - у него вырвались слова, при звуке которых глаза Феофано сверкнули: “отец” и “турки”. Но речь его была бессвязной, и царица велела мальчику замолчать, пока он не сможет излагать ясно, а опасность для его жизни минет. Ведь может случиться воспаление мозга!
Феофано, в отличие от Марка, рассчитывала на гораздо большую пользу от юного Аммония, чем рассказ о планах отца.
И Марк понял, что задумала госпожа, - разве он не знал ее и не помогал ей все эти годы? Когда глаза обоих лакедемонян встретились над постелью Дария, царица прочитала в зеленых глазах охранителя сумрачное неодобрение; но тут же он склонил голову перед ее волей.
На теле Дария не было серьезных ран – но он стер ноги, как и спину своего коня, и очень исхудал. Когда его вымыли и уложили в постель, он с жадностью проглотил миску похлебки и тут же уснул.
Феофано, присев рядом, с нежностью погладила черные волосы мальчика, длинные, как у отца. Марк, который стоял напротив, увидел, что глаза царицы ярко блестят, а губы изогнулись в улыбке.
– Василисса, - тихо сказал он; против воли возмущаясь. Феофано вскинула руку.
– Спокойствие, Марк… Не смей во мне сомневаться, - пригрозила она, подняв на своего воина глаза. – Разве я ошибалась, направляя тебя все эти годы?
Марк помедлил, глядя на нее, - потом молча поклонился и, повернувшись, вышел из комнаты.