Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Хозяйка дома не успела разглядеть гостей, потому что Феофано крепко обняла ее и расцеловала в обе щеки. Она благоухала сандалом и миррой, неведомой опасностью и неведомой, горячей женской силой.
Желань тяжело задышала от страха. Метаксия посмотрела ей в глаза и улыбнулась.
– Привет тебе, прекрасная Феодора Константинопольская, - сказала она. – Позволь поздравить тебя с супружеством и рождением сына – со всем, с чем я еще тебя не поздравила… Да у тебя столько радостей, что боги позавидуют!
Она
Феодора быстро отступила, схватившись за живот. Ее затошнило так, что она испугалась оскверниться прямо при этих ужасных гостях. Потом московитка посмотрела на мужа - он был бледен и суров, куда бледнее и суровее императрицы, которая наслаждалась всеобщим замешательством. Феодора увидела, что муж вооружен, - большое оскорбление гостям! Но те делали вид, словно так и должно быть.
Наконец Фома Нотарас подобрал слова и сказал сестре:
– Метаксия, моя жена неважно себя чувствует. Она носит ребенка.
Феодора закусила губу от такой непристойности - это было сказано при всех, при солдатах Феофано! Но лица солдат остались непроницаемыми, а Феофано только улыбнулась:
– Я давно поняла, милый братец.
Она посмотрела на него серьезно и значительно.
– Может быть, поговорим наедине?
При этих словах чернобородый Гектор, сопровождавший Феофано, сделал быстрое движение, словно хотел стать между братом и сестрой, загородить госпожу. Феофано улыбнулась своему охранителю.
– Марк, ты мне не понадобишься. Не тревожься, я и мой брат - благородные люди. Не так ли?
И она посмотрела на Феодору с такой явной угрозой, что в комнате словно бы стало холоднее. Нотарас кивнул, едва скрывая свои чувства.
– Так, сестра.
Он сделал ей знак.
– Пойдем в библиотеку.
Феодора хотела вмешаться, и могла бы это сделать – но шагнуть между этими двумя было бы сейчас как попасть под вражеский огонь с обеих сторон. Она осталась на месте – и, едва владея собой, села в кресло у стола.
Брат и сестра поднялись по лестнице, а все солдаты императрицы остались внизу, с беременной хозяйкой. Феодора закрыла глаза, ей казалось, что она сейчас лишится чувств. Но когда она нашла в себе мужество посмотреть на воинов Феофано, то увидела, что красавец Марк – красавец, который уже начал седеть, - прямо глядит на нее зелеными, как море, глазами. Встретившись взглядом с госпожой дома, он склонил голову и улыбнулся. Этот не хотел ей зла.
У Феодоры отлегло от сердца. Она сжала руки и осталась сидеть, ужасно сожалея в эту минуту, что никак не может помочь мужу – или Метаксии?
Кто мог знать, о чем они сейчас говорят?
Закрыв дверь в библиотеку, Фома повернулся к сестре, скрестив руки на груди. Она опустилась в кресло и улыбнулась ему.
– Ты даже не предложил
Патрикий медленно приблизился к ней – бледное лицо исказилось и застыло, лишившись всей своей приятности:
– Метаксия, если ты причинишь вред моей жене или сыну, клянусь, я удавлю тебя собственными руками!..
Метаксия прикрыла глаза, по накрашенным кармином губам скользнула слабая усталая улыбка.
– Дорогой, я на это не способна, - сказала она. – Мужчины – звери… все, кому позволяют зверствовать. Настоящие люди и христиане – это женщины, так что уймись, прошу тебя.
Нотарас засмеялся и упал в кресло напротив нее. Провел рукой по волосам.
– Я очень хорошо теперь знаю, кто из нас зверь - и кто на что способен, милая сестра, - пробормотал он. – Скажи, это ты подбросила Флатанелосу такую счастливую мысль? Ты можешь себе вообразить, что мы из-за вас претерпели?
– Это была только военная хитрость… ты знаешь, что я бы на такое не пошла, - возразила Метаксия.
– Я ничего, ничего о тебе не знаю, - сказал патрикий с каким-то восхищением и ужасом сразу.
Он встал, запустив руки в золотые волосы, - потом опять сел.
– Что тебе нужно? Зачем ты приехала?
– Поговорить… провести переговоры, если ты предпочитаешь называть это так, - ответила императрица. – Мы сейчас сделались людьми, очень важными и нужными друг другу и всей Византии. И подозреваю, что я о тебе знаю куда больше, чем ты обо мне. Ты хотел бы узнать больше – и предсказывать мою политику. Это правда?
Патрикий склонил голову, внимательно глядя на нее.
– Но ведь ты все равно мне солжешь.
– Ты можешь сказать, когда я лгу, - в отличие от других, - ответила патрикия. – Так что спрашивай, а потом буду спрашивать я.
Нотарас глубоко вздохнул.
– Каким образом ты рассталась с Флатанелосом, и как оцениваешь его силы?
Метаксия усмехнулась твердым ярким ртом и склонилась к брату.
Они спустились вниз только спустя час с лишним, и теперь шли под руку. По их возбужденным лицам, горящим глазам было видно, что они еще не наговорились, и их силы опять объединились – сплавились общим огнем.
Феодора встала; и ей вдруг захотелось захлопать и поклониться обоим, точно приветствуя императорскую чету. Марк шагнул к лестнице, впиваясь взглядом в лицо госпожи, - и Феофано спокойно кивнула воину.
– Все хорошо, Марк. Мы установили мир. Правда, Фома?
Она посмотрела на брата, потом выпустила его руку.
– Да, - сказал патрикий.
Он посмотрел на воинов сестры.
– Может быть, теперь пообедаем? Феодора?
– С радостью, - ответила хозяйка. Она уже достаточно оправилась. – Сейчас прикажу накрывать стол!