Стажер магического сыска

Гладкая Юлия Борисовна

Мысль кристаллизовалась очень быстро. Из всего коридора, полного других камер, на прогулку вывели только его одного, все остальные двери были закрыты. Глеба передёрнуло, он резко оглянулся. Возможно, именно эта секунда и спасла ему жизнь, потому что у себя за плечом он успел увидеть бесшумно подкравшуюся фигуру в серой робе и быстрый выпад от пояса вверх чего-то металлически блеснувшего на солнце.

На звериных инстинктах Глеб успел увернуться от удара заточкой в бок, перехватил руку нападавшего за запястье, выкрутил. Заточенный кусок железки, обмотанный тряпицей вместо рукояти, упал на

землю из разогнувшихся пальцев. Заключенный оказался прожжённым типом, так что только зарычал по-звериному и левой рукой ударил Глеба в лицо. Тот сумел чуть отклонить голову и кулак лишь слабо смазал по скуле. Глеб ответил ударом локтя, выпуская запястье противника. Тот сделал пару шагов назад и снова попытался напрыгнуть, на что получил встречный пинок ногой в живот. Заключенный охнул согнулся, но лишь на мгновение, чтобы затем снова попереть в атаку, будто буйвол. Он сбил Глеба с ног, они сцепились, покатились по земле. Вокруг них тут же образовалась толпа людей, все кричали, свистели, улюлюкали, подбадривая дерущихся, но никто и не думал попытаться их разнять.

Отчаянно извивающемуся Глебу удалось выскользнуть из захвата, он подмял противника под себя и со всей силы ударил его лбом в нос. Раздался жуткий хруст, брызнула кровь. Глеб схватил врага за ворот робы и со всего размаха повторил удар. Глаза напавшего на него зека закатались, он обмяк и безвольно растянулся на земле.

Тут же Глеба подхватили за руки двое охранников, сдёрнули с противника, подняли на ноги и поволокли обратно в тюрьму.

— Что? — ехидно спросил Глеб. — Много вам заплатили, чтобы вы подождали, пока меня прирежут? Всего–то и надо было, только посмотреть пять минут в другую сторону, да?

Конвоиры молчали, но по их злым взглядам и так было понятно, что слова попали в цель. Его затолкали обратно в камеру, громыхнула дверь. Утерев рукавом лицо, липкое от чужой крови, Глеб растянулся на койке, стараясь успокоить бушующий в венах адреналин. Если кто-то, а вероятнее всего именно Морозов, решил убрать его в тюрьме, значит, будут и новые попытки. Так просто его отсюда не выпустят.

Время тянулось бесконечно медленно, словно смола, ползущая по шершавому стволу сосны. Когда снова открылось маленькое окошечко и на поднос поставили новую миску с кашей, под окрик «обед!», Глеб даже не прикоснулся к еде. Раз не получилось зарезать, чем чёрт не шутит, ещё попробуют отравить.

Когда ещё несколько часов снова лязгнула открывающаяся дверь, в первую секунду сердце Глеба словно ухнуло. Первая мысль была, что сейчас его просто придушат в камере. Но на пороге стояла Анна Витольдовна. Её взгляд остановился на рукаве, покрытым бурыми пятнами, и Глеб в ответ дёрнул плечом, как бы поясняя: «ерунда».

— Как вы ухитрились в это вляпаться? — спросила она вместо приветствия. — Вас обвиняют в убийстве Андрея.

— Про это я уже слышал от Кузьмы Макаровича, — Глеб снова пожал плечами и поднялся с кровати. — Лучше скажите, что за бред творится? Что такие за улики у них против меня?

— На том письме, что мы нашли, — голосом, в котором не было ни единой эмоции ответила Воронцова, — том самом, которым заманили в парк Андрея Егоровича… На бумаги обнаружены отпечатки ауры.

Она вздохнула и ещё

сильнее, чем обычно выпрямила спину.

— Только вашей ауры и Андрея. Ничьей больше.

Слова прозвучали, как удар барабана перед подъёмом на эшафот.

— Как? — рассеянно переспросил Глеб. — Письмо передал мне Рубченко, на нём должны быть отпечатки его ауры или хотя бы той женщины, которая написала письмо.

— Ни одной другой ауры, — повторила Анна Витольдовна. — Только ваши.

— Не может этого быть! — вспылил Глеб. — Проверьте лучше!

Воронцова вздохнула.

— Возможно, убийцы оказались слишком предусмотрительны и сумели затереть ауры…

— Да-да, — перебил её Глеб, — именно так! Наверняка!

— Только вам от этого не легче, — продолжила Воронцова. — Улика слишком серьёзная. Я не знаю, чем вам помочь. Приказ о вашем аресте выдал лично Боровой. Его полномочия куда выше моих. Я делаю всё возможное, чтобы вытащить из вас отсюда, чтобы вы могли дожидаться суда под домашним арестом, но пока ничего не выходит.

— Все возможное? — прошипел Глеб. — Меня сегодня уже попытались убить. Хотели зарезать на прогулке. Как думаете, сколько времени им понадобится, чтобы подготовить вторую попытку?

Воронцова резко обернулась, обожгла взглядом конвоира. Тот выдержал едва ли пару секунд, прежде чем отвёл глаза и пробубнил:

— Заключённые просто подрались во дворе, ничего особенного. Постоянно случается.

— Я лично разберусь лично с вами, если с моим протеже что-то случится, — отчеканила ему Воронцова и снова повернулась к Глебу. — Постарайтесь не умереть, господин Буянов. Я делаю всё возможное.

— Когда меня отсюда выпустят? Суд? Следствие? Что-нибудь?

— Этого я не знаю, — призналась Воронцова, опустив глаза. — От дела меня отстранили. Вы мой протеже и я заинтересованное лицо. В интересах следствия дело будет вести другой сотрудник.

— Заканчивайте уже, — пробасил конвоир. — Время.

— Держите нос по ветру и не расслабляйтесь, Глеб Яковлевич, — торопливо зашептала Воронцова. — Я вернусь и буду держать вас в курсе происходящего.

Глеб тяжело вздохнул, провёл обеими руками по волосам.

— Что же, постараюсь не умереть раньше времени, Анна Витольдовна, и вас дождаться. Только уж не задерживайтесь, а то прибудете прямо к моим похоронам. И ещё, раз уж торчать мне здесь не пойми сколько, будьте столь любезны, принесите мне хоть вещей каких, околеешь здесь. Еды ещё, какой-нибудь, а то тут и отравят, глазом не моргнут. И хоть книгу какую-нибудь принесите, а то помру со скуки, прежде чем повесят после суда.

— Никто вас не повесит, — отчеканила Воронцова, явно не оценившая чёрную шутку.

— Всё, госпожа полицейская, время, время! — забасил конвоир.

— Держитесь, — сказала ему на прощание Анна Витольдовна и вышла из камеры.

Лязгнул замок, будто затвор винтовки, и Глеб остался один.

Глава 20

Надежда на то, что Анна вернётся в тот же день угасла, когда принесли скудный ужин. Жрать хотелось до одури. Но Глеб не рискнул, отвернулся к стене, повыше натянул одеяло и попытался уснуть, в расчёте, что так время будет течь быстрее.