Стажер магического сыска

Гладкая Юлия Борисовна

Первые дождевые капли разбились серыми кляксами о брусчатку, а к моменту, когда Глеб и Анна входили в участок, дождь лил стеной, точно оплакивая доверчивого и всегда готового помочь аурографиста.

К полудню появились первые новости. Аура сделанная на месте убийства Грунина, совпадала с той, что отсняли в комнате повесившейся проститутки.

— Едва ли это благопорядочный человек, как решил Андрей Егорович, царство ему небесное, — докладывала Анна в кабинете Боровова. — И если первый случай можно было списать на самоубийство, то сегодняшний случай это целенаправленное

убийство с особой жестокостью. К тому же, судя по письму Андрея Егоровича выманили в парк и уже там он был схвачен, подвергнут пыткам и убит.

— Допустим всё так, — Василий Николаевич барабанил коротенькими пальцами по столешнице, — и убийца у нас один, тогда каков мотив? Ну, давайте, Анна Витольдовна, делитесь идеями, что общего у продажной девки и сотрудника полиции?

— Есть кое-что и вам это не понравится.

— Вот только не начинайте свою песню про Морозова, — вскинулся начальник. — У вас во всём он виноват, что бы в городе ни произошло. Забудьте о нём, Анна Витольдовна, разрабатывайте другие версии. Потому как, если подумать, нет никаких предпосылок, чтобы этот достославный гражданин хотел бы убрать простого служащего.

— А что если Андрей Егорович нашёл нечто такое, что могло бы указывать на Морозова? — подал голос Глеб.

Он как обычно стоял позади Анны и слушая её голос пытался заткнуть другой голосок, пискляво намекающий ему, кто на самом деле виноват в смерти Андрея. Но Глеб старательно гнал прочь от себя голос совести, стараясь найти другие объяснения. Со своей виной он сам разберётся, лично, но чуть позже.

— То что знал Грунин, знали все, — отмахнулся Василий Николаевич. — Он в отличие от некоторых порядки не нарушал и начальство слушал. Нет, никакого Морозова, идите и ищите, кому ещё мог помешать этот мальчик. Может грабитель какой или сумасшедший, что я вам должен варианты высказывать? Сами, всё сами, а теперь свободны.

Глеб следом за Анной вышел из кабинета начальника и молча проследовал в кабинет Воронцовой. Едва за ними затворилась дверь, как Анну словно подменили.

— Варианты высказывать! Какая глупость, тут же очевидная связь, что Морозов посылает убийцу убрать проститутку, а затем тот же человек убивает Андрея. Да еще как?! Точно пытается вызнать некий секрет, но какой? В одном Боровой прав, что знал Андрей, знало всё отделение. По работе у него секретов не имелось, а по жизни… Господи, да у него и жизни-то личной не было! Я его маменьке сегодня сообщила, она рыдала, жалобилась, что со своей работой он обручен был, а не с кем-либо.

Воронцова остановилась у окна и опираясь руками о подоконник прижалась лбом к холодному стеклу.

— Ну что вы молчите, Глеб Яковлевич, может у вас догадки будут, не стесняйтесь, высказывайте!

— Это моя вина, Анна Витольдовна, — начал Глеб и прежде чем начальница успела что-либо ответить, он почти скороговоркой произнёс: — В дом Морозова я не один ходил, Андрея Егоровича уговорил со мной пойти, что бы постоял, поприсматривал, покуда я кабинет обыскивать стану, а уж когда убегали он упал и очки потерял. А очки у него сами знаете, особенные были. Видимо, вот по ним его и вычислили, а дальше что уж… Послали убийцу и вот…

Анна медленно повернулась, не спеша подошла к Глебу и взглянув на него снизу-вверх прошептала:

— Да что же вы за человек-то такой,

Глеб Яковлевич? Не иначе вас сатана послал, один вред от вас, право слово. Андрей Егорович вам доверял, а вы его за собой утянули. Только вы вот тут предо мной стоите. А он там, перед господом! — она ткнула тонким пальцем в грудь Глеба. — На вас вина, только на вас. Уходите и чтоб глаза мои вас не видели!

Глеб сделал шаг назад. Затем хотел было сказать ещё про письмо, но понял, что это уже ничего не изменит. Рубченко максимум на допрос вызовут, тут он и отбрешется. Даже, поди, дамочку подходящую найдёт, которая расскажет о своей страсти к Андрею и заверит, что не смогла явиться, потому как муж, дети и прочие случайности. И всё, выйдет Рубченко сухим из воды. И до Морозова не дотянуться, тут всё бестолку.

Нет уж, с Константином Сергеевичем у него теперь личные счёты, пусть отвечает за то, что использовал его втёмную, сделал пособником в убийстве друга. Кулаки сжались сами собой. Глеб даже представил, с каким наслаждением сотрёт улыбку с лица Рубченко. Дай только до него добраться, а за этим дело не станет. Поэтому Глеб молча покинул околоток и отправился домой.

На этот раз он решил не мокнуть, вызвал такси и уже через четверть часа входил в свой подъезд. Непогода разогнала горожан по домам, только у подъезда, невзирая на дождь, стоял, дымя цигаркой, неприметный мужичок, в чёрном тулупе, да мятой кепке. Глеб скользнул по нему взглядом и тут же позабыл, занятый своими мыслями.

В подъезде как обычно пахло кошками и рыбой. Поморщившись, Глеб поднял руки, чтобы поправить воротник пальто и это его спасло.

Удавка, накинутая сзади, врезалась не в шею, а в ладони. Нападающий с силой потянул на себя, но Глеб, чуя, что теряет равновесие, наоборот, что было сил наклонился вперёд, смещая центр тяжести.

Убийца, явно не ожидавший подобного поворота, столкнулся с ним, но хватку не ослабил, а наоборот, ещё сильнее стал тянуть.

Чуя, что вывернуться из западни не выйдет, Глеб с трудом освободил одну руку и закинув её за спину попытался вцепиться в нападающего. С первого раза не вышло, а удавка давила всё сильнее. Глеб попробовал ещё раз и еще и каким-то чудом коснулся лица убийцы.

Ненависть, злость и страх, которые испытывал в этот момент Буянов, переплелись между собой в один безумный поток и Глеб, сам не понимая как, обрушил все эти эмоции на душегуба. Он прямо ощутил, что всё накопившееся у него на душе волнами выплескивается через прикосновение и проникает в человека за его спиной.

Нападающий заорал и ослабив хватку попытался вывернуться. Но Глеб не желал его отпускать. Едва удавка обвисла, как Буянов обернулся и вцепился в лицо убийцы теперь уже двумя руками.

— Это тебе за Андрея, — шипел он, видя как закатываются глаза нападающего, внезапно превратившегося в жертву. — За него и за Татьяну, и ещё за всех, кого ты, тварь, убил, получай! — прорычал он, вливая чувства в оглушённого человека.

Рот убийцы открылся, но крик больше не вырывался из лёгких. Он ещё хрипел, когда вместе с Глебом они рухнули на загаженный пол подъезда.

— Сдохни, тварь. Сдохни, — прошептал Глеб, чувствуя, что и сам теряет сознание, но рук от лица убийцы не убрал, покуда окружающий его мир вдруг не кувыркнулся, вспыхнул искрами и погрузился во тьму.