Стеклянный дворец
Шрифт:
По остаткам помещения угадывалось его назначение. Утопленные во внутреннюю обшивку яйцеобразные капсулы - саркофаги вахтенных офицеров. В ту эпоху их предпочитали называть "терминалами глубокого погружения", поскольку термин "саркофаг" нёс в себе негативную коннотацию, но современники Декаурона давным-давно отказались от культа смерти, превратив её во временного союзника. Дублирующие терминалы, примитивные конструкции, состоящие из внешних элементов интерфейса, плоских экранов и трёхмерных проекторов, покоились в гнёздах по другую сторону входа. Всюду, скрывая очертания отсека,
У противоположного края отсека, в каком-то десятке метров, застыл серебристо-белый экзоскелет. Его удерживали на месте тончайшие ниточки, паутиной обвившие торс и манипуляторы. Шлем снят и притянут к ближайшей стене: бледное лицо Юэ в углекислотной тьме казалось неживой маской. Потёки полупрозрачной субстанции пересекали её кожу, заползая в ноздри и рот. Внутри расплывались едва различимые тёмные кляксы: веточки нарождающихся нейроструктур.
"Отвращение. Гнев. Одно забытое понятие за другим, и каждое - находит во мне своё воплощение. Я регрессирую или просто вспоминаю о чём-то?"
– Проснись, Юэ. Пойдём домой.
Динамики воспроизвели звук, тот прокатился разгромленными отсеками, забился скудным эхом - и вновь угас. Декаурон прождал десяток секунд, потом поднял дезинтегратор и выстрелил в ближайшее к комиссару скопление нейроткани. На одно мгновение тьма оказалась изгнана прочь: вспышка размазала по стенам длинные языки теней, оставив на месте подключённого к комиссару хаба светящиеся от жара ошмётки. Под их малиновыми отблесками глаза Юэ медленно распахнулись - и на разум Декаурона обрушился тяжёлый удар.
В мозаику летящих осколков обратилась картинка с видеосенсоров. Собственные глаза вновь перестали действовать, воспринимая лишь тягучее движение чёрных пятен. Маска, служившая проводником, внезапно обрела силу, потянула к себе одеяло власти над всем сознанием, подавляя волю бесконечным циклом единственного императива.
"Смирись."
– Умри, - шепнул чуть слышно Декаурон. Болтающийся на кабеле шар ретранслятора пришёл в действие, испоганенную личность стёрла невидимая рука, мысли снова обрели кристальную чёткость, но стройное движение оказалось нарушено диссонансом внешних сигналов, прибоем могучего океана, бьющего в границы "я" с упорством слепой стихии.
Сигналы, разложенные по частотам, превратились в сотни каналов связи, каждый из которых пытался втиснуть внутрь Декаурона одинаковые слова.
"ТЫ РАЗРУШАЕШЬ ФУНКЦИЮ. ПОЧЕМУ?"
Вместо ответа Декаурон уничтожил ещё одно скопление нейроткани. Рокот в его голове стал сильнее, и он ответил на него образом глумливого смеха.
"НЕ ТЫ. ПОЧЕМУ НЕ ТЫ?"
– Напротив, я. Я, именно я и никто иной. Неужели сложно было понять?
Каналы прокачивали в его сознание белый шум.
– Я, Анарандэ Декаурон, мастер-оператор ковчега "Стеклянный дворец", представляю в данном месте,
Ответ явился незамедлительно. Миллионы мыслей выстроились в одном направлении - как заряды в магнитном поле. Миллионы мыслей стали одном голосом, и голос произнёс одно слово:
"ИЗЫДЬТЕ."
Временные личности Декаурона неминуемо накапливали отличия - так было всегда, и он полагал естественным, что смысл единства заключается в многообразии решений и форм. "Вуаль" заговорила с Декауроном на множество голосов, выражавших одну-единственную мысль, приведённых к единому знаменателю общей функции.
"Какое отвратительное, безумное расточительство. Оно могло быть бессмертным коллективом - а стало смертью коллектива и торжеством предельной унификации."
– Чей это прорезался голосок? Неужели попытка ассимиляции провалилась? А если нет? Если я не уйду - как ты удалишь эту занозу внутри себя?
"ВЫ РАЗРУШАЕТЕ ФУНКЦИЮ."
– Именно этим я и занимаюсь.
"ОСТАНОВИТЕСЬ. ОСТАНОВИТЕСЬ."
– Я здесь один.
"МНОГО."
– Один. Всегда был один: тебе не понять процесс, обратный твоей структуре.
"СФЕРА. РАЗРУШИТЕЛИ? ПРОИЗВОДНЫЕ ЕДИНИЦ, КОТОРЫЕ УБИВАЛИ МЕНЯ?"
– Нельзя убить уже мёртвое.
"ИЗЫДЬТЕ."
Чужая воля попыталась исказить его память, взломать эмоции, вторгнуться в каналы органов чувств и подменить собой истинную реальность - но шар-автомат снова и снова делал то единственное, для чего был создан: перезаписывал критические изменения в тот же момент, когда сохранённый в памяти Анталаники оригинал их фиксировал.
– Бесполезно. Меня здесь нет, ты пытаешься сломать куклу.
"НАСЛЕДИЕ ЧЕЛОВЕКА."
Ещё одна вспышка: пепел разросшейся нервной системы закружился в луче прожектора.
– Кстати, ты неплохо освоило символьную систему. Хотя... Нет, не освоило, не так ли? Всегда знало.
"РАЗРУШИТЕЛЬ. ВРАГ. ВРАГ."
– Враг. Оружие. Угадай, кто снял меня с предохранителя? И зачем? Ради удовлетворения бездумной страсти к пожиранию любых доступных мозгов? Она была единственной, кто мог бы тебя спасти...
"ОБЩНОСТЬ ПОД УГРОЗОЙ. ЗАЩИТА."
Юэ выпрямилась. Волосы грозовым облаком плыли вокруг её головы, в глазах отражался излитый Декауроном свет. Словно по команде лопнули каркасные нити, не успевшая застыть нейроткань, мелко подрагивая, дрейфовала в сторону.
– Декаурон.
– Юэ.
Голоса скрестились, смешались с потрескиванием корчащейся от жара материи. Неслышный хор "Вуали" возвысился, требуя, командуя, угрожая, но не успевал оставить в Декауроне свои следы.
– Юэ, пойдём домой.
– Зачем? Зачем ты пришёл?
"У её энергосистемы нет постоянной потребности в кислороде, но без внешней подпитки собственной энергии не хватит надолго. Подождать?.."
– Оно ведь не сумело тебя взломать, я прав? По-настоящему, на аппаратном уровне? Просто соблазнило. Сыграло на твоих слабостях, внушило ложные решения реальных задач.