Стена
Шрифт:
Он уже несколько раз навестил любовницу на новом месте, хоть теперь еще больше старался таиться: жили все ныне бок о бок, и скрывать, к кому он ходит, стало совсем трудно. С другой стороны, может, это и неплохо: Андрею очень хотелось вызвать в Катерине ревность. Пусть доброхоты донесут, к кому наведывается ее стародавний ухажер. Да, сейчас он понимал, как ни стремился он скрыть это от самого себя, что племянница воеводы не любит его… А вот если вдруг поймет, что у нее есть соперница…
В общем, ходил он к Варе, и она его с радостью встречала. Раньше он всегда приносил
Принес и сегодня. Варвара, сняв глиняную крышечку, окунула в мед кончик языка и, сжав обеими ладонями виски Андрея, соединила свои вишневые губы с его губами, так что медовая капля растеклась по его гортани.
— Сладко? — она засмеялась, выскальзывая из объятий полюбовника. — Сладко с миленьким целоваться! А что же — как женишься на Катеньке, позабудешь ко мне дорожку?
— Тебя, пожалуй, забудешь, — Дедюшин скинул шубу и вновь потянулся к Варваре. — Да, думаю я, что и не женюсь на Катьке.
В его голосе невольно прорвалась боль. Нахмурившись, он гладил Варины черные волосы, постепенно сдвигая с ее шелковистых плеч тонкий лен сорочки.
— Не помогло приворотное зелье? — то ли с сочувствием, то ли с насмешкой спросила Варвара.
— Не помогло. Да ты и когда мне его варила, сказала — не поможет! Откуда сама знала?
Она вновь поцеловалась с Андреем, на этот раз долгим, томительным поцелуем.
— Я ж гадала на тебя. И на Катерину твою. Помнишь? И говорила: другой на твоем пути встанет. Не обойти его тебе. А когда девка сильно другого любит, никакой сторонний приворот не действует. Бабки говорят: есть такие зелья, что всякую любовь победят да приворот сотворят… Только врут они.
— Почем знаешь?
— Знаю.
Андрей продолжал, лаская, раздевать женщину. В голове у него мелькнула шальная, но утешающая мысль:
«Взять вот и жениться на Варьке! Что с того, что низкого роду? А зато красавица какая! А Катеньке-то дуре как досадно станет…»
— Я все спросить тебя хотел, Варя: а как ты всему этому научилась? Гадать, зелья варить?
— Это по соседству у нас бабка жила. Демидовна. Она все это умела, и меня стала учить. Мать узнала, чуть ей глаза не выцарапала. А она, знать, чуяла во мне то же, что и в себе.
— Ведьмовство?
Варвара вздрогнула.
— Нет… Не знаю. Да и не успела мне Демидовна главных своих секретов передать. Потому как помирала, семь дней не могла отойти. Вопила, смерть призывала, а та к ней все не шла. Говорят, ведуньи всегда тяжко помирают, если себе смену не находят.
Минуту спустя мужчина и женщина слились в одно целое, и жаркий дурман охватил их, заставив и его и ее на время забыть и сомнения, и печаль, и тревогу.
Потом,
На печке закипал чугунок, в котором стрельчиха собиралась заварить травяной сбор, чтоб поить им дорогого гостя.
— Андрюш! — вдруг шепнула она, вновь наклоняясь над блаженно раскинувшимся на ее постели мужчиной. — Что-то не по себе мне. Кажется, обрюхатил ты меня.
Дедюшин с сомнением вгляделся в залившееся румянцем лицо женщины и пожал плечами.
— Война нынче, город в осаде, как тут брюхатой ходить? Может, вытравишь? Демидовна тебя тому не учила?
Она ахнула, вскинулась, еще сильнее залившись краской. Потом, наоборот, побледнела.
— Да ты в уме ли, Андреюшка? Такого греха Бог нипочем не простит!
Он рассмеялся:
— Странная ты. Не простит, говоришь? А гадания прощает? А приворотные зелья?
— Это другое. Это ж не убийство! Дитя убить! Да нет на земле греха хуже, страшнее… И как ты мог такое выговорить-то?!
Привстав, Андрей вновь обнял Варю, привлек к себе.
— Ну, прости. Если родишь, я об нем заботиться буду. Просто я подумал…
— Что?
— Да как тебе сказать… Я часто об этом думаю. А что, коли и нет Бога-то?
В черных глазах Варвары сверкнул огонь.
— Это ты во всяких умных книжках вычитал, да?
— Ну… В книжках тоже.
— А что там про дьявола писано? Он-то есть?
— Вот дьявол точно есть — кивнул Андрей.
— Ну, а коли так, то как же может Бога не быть? Супротив кого же тогда восстал дьявол? И отчего он души людские тайком забирает, словно тать ночной? Был бы он один и такой сильный, так брал бы все открыто, по-хозяйски. А он все обманом да обманом. Нет, Андреюшка, нет! Господь-то есть. И Он нас за грехи наши накажет. Ох, как накажет!
Дедюшин нервно расхохотался. В который раз он убеждался, что Варвара куда умнее, чем старается казаться. Бабе выгодно быть дурой, дуры-то мужчинам больше нравятся.
— Ну! — Дедюшин продолжал смеяться. — Какие у нас с тобой грехи-то? Что любовничаем? Так как же без любви жить? Сам же Бог людей любить научил… Ладно, не сердись. Про ребенка-то точно знаешь?
Ответом вновь была черная вспышка ее колдовских глаз.
— Я тебя обманула. Нет ничего — есть только моркови семена. Слышал про средство такое, чтоб не обрюхатиться? И куда, правда, рожать? Война… И ты ж на мне не женишься. Правда?
Дедюшин молчал. Она тоже замолчала, прижавшись к любовнику.
Потом вдруг встрепенулась:
— Слышь! А у меня новый ухажер объявился.
Такого заявления Андрей никак не ожидал. Оно застигло его врасплох и заставило дернуться, будто дотронулся до горячего.
— Давно ли?
Варя лукаво улыбнулась.
— Да вот, второй месяц захаживает. Дров два раза приносил. Из тех, что на вылазках добывали. Хлебом поделился.
— А медку не носит? Нет? Не такой запасливый? И кто ж это таков? Я его знаю?