Степь. Кровь первая. Арии
Шрифт:
– Ну ка двигай, - и устелив шкуру обратно на то место откуда сдёрнула, плюхнулась к костру.
Наконец наступило перемирие.
– Здорово, подруженьки, - наигранно залихватски обращаясь к двум колдунам, начала приветственную речь хозяйка избушки, единственная оставшаяся стоять, притом с другой стороны костра от сидящих, - чё припёрлись? Сразу говорю, жрать нету. Гостья всё сметала, подчистую.
Тут встрепенулся Данава.
– Так мы ж не с пустыми руками, вон мясо принесли, - и он указал куда-то в сторону.
Хавка сделала несколько шагов в указанном направлении и горестно вздохнула:
– Так и знала, дармоеды. Им лень уже себе пожрать
Настроение у всей четвёрки было на подъёме. Круг был узкий, все свои. У баб настрой вдоволь по изгаляться, да на горе-колдунков с языков пену сдуть. Представителям веры тоже ничто человеческое было не чуждо. Они выправились. Растянули морды в улыбках, приготовившись огрызаться. Но неожиданно всё это весёлое и безмятежное рухнуло в один момент. Где-то со спины сидящих послышался приглушённый волчий рык. Народ резко оглянулись, а Дануху как под зад кто пнул. Она соскочила, сбросив с себя накинутое одеяло и лихорадочно заметалась в поисках клюки. Её оружие лежало там же где и было оставлено, рядом с мешком. Баба схватила свою родную палку и со злорадным удовлетворением прижала рукой к древку волчий колдовской хвост. Тут же тело налилось силой и злостью. Она даже лучше стала видеть в темноте, но рассматривать особо было и не надо. Две пары глаз светились в лесу так, что не увидел бы их только слепой. До первого волка, а это были действительно волки, было шагов три по десять, не больше, но самих тел их было всё равно не видно. Дануха прикрыла глаза, принюхалась. Впереди стояла волчица. Кабель был моложе и стоял чуть поодаль, за ней. Дануха отрыла глаза, уставившись на суку, понимая, что из этой парочки она главная и перехватив клюку двумя руками, переступила бревно, сделав пару шагов в направлении нежданных гостей.
– Ты чё припёрлась, зверюга?
– грозно зарычала Дануха на волчицу, - я чё звала?
Пара волков продолжала оставаться на месте, только рычать перестали и сложилось впечатление, что они присели к траве, но не перестала рычать Дануха:
– Я волчатиной обожралась, пока. Как оголодаю, кликну. Пошли вон!
Выкрикнув последнюю фразу, она подняла клюку перед собой. Первая пара светящихся звёздочек моментально потухла. Следом погасла и вторая. Дануха не видела их в темноте, но отчётливо чувствовала, как они не спешной рысью удалялись в глубь леса. Она перехватила клюку обратно в одну руку, выпуская хвост свободно болтаться и не спешно вернулась к бревну, положив клюку рядом с собой и вновь накинув на плечи одеяло. Почему-то замёрзли руки, и она протянула их к огню греть. Только тут она огляделась и в недоумении уставилась на троицу, которая в полном составе стояла с противоположной стороны костра и все как один с выпученными глазами.
– Чё?
– убирая руки от костра и запахиваясь, недовольно спросила Дануха.
Ни один из троицы не шелохнулся и не изменился в лице. Как стояли пришибленными, так и остались.
– Расслабьтесь, - продолжала Дануха вяло, делая вид, что ничего не произошло, - я человечину не ем, тем боле старую, а кусаться не могу, по малости зубов во рту.
Первой от шока отошла Хавка.
– Ну, баба, ты дала, как подмахнула, - выдавила она из себя, как будто сдулась после перенапряжения, - если б я ни знала, то уж наверно в баню бежала мыться. Но всё равно ни ожидала. Круто ты их.
Постепенно обмякли и колдуны, но возвращаться на свои прежние места не спешили. Дануха глянула на них жалостливо
– Большухой я у них теперь, Матёрой для всего волчьего племени заделалась.
– С каких это пор, Данушка, - не доверчиво и не смело пробубнил Данава.
– Да с тех пор, братец, как драку за волчий круг выдрала, да волчатиной питаться стала.
Хавка тем временем подтащила к костру то, что они назвали мясом. Это оказалась молодая косуля. Похоже волки, как раз на запах её крови и пожаловали. Прям по следу пришли. Парочка колдунов принялась с энтузиазмом резать и обдирать косулю, Хавка же куда-то скрылась, но тут же вернулась, таща котёл для варки.
Работая над мясом, решил осмелеть и Лад. Он как бы само собой разумеющиеся, как бы невзначай, поинтересовался:
– Это они тебе на груди ритуалы начертали?
– Он, родимый, - и Дануха похлопала по серой шкуре, на которой сидела.
– Ах, да, - встрепенулась хозяйка, - я мигом, - и она опять юркнула в темноту.
– А в каких лесах ты с ним схлестнулась?
– продолжал интересоваться, делая вид, что вообще-то это его не очень интересует.
– Да в каких лесах?! У нас на Красной Горке за огородами.
Оба бросили косулю и выпрямились, встав столбиками. Тут к Данухе вернулась Хавка с деревянной миской в руке, бултыхая в ней тонкой шкуркой.
– Накась, промокни примочку, - сказала Хавка, подовая ей миску, - пощипет маленько, ну ни чё потерпишь, чай ни целка.
Дануха расправила мокрую шкурку на ранах и тут же скривилась, стискивая последние зубы. Примочка сразу обожгла раны, как кипятком. Она сжалась, замерла и зажмурилась, тут же улетев в изменённое состояние. Боль притупилась и стала постепенно отступать. Она открыла глаза. Жгло, но уже терпимо. Только тут она сообразила, что её кто-то о чём-то спрашивает, только не поняла кто и о чём.
– Слышь?
– недовольно спросил её Данава, но тут осекла его Хавка.
– Да отстань вы от неё, убогие. У бедной искры с глаз да дым с ушей. Она вас ни видит, ни слышит. А я б вас вообще ни видела, и ни слыхала целую жизнь. Режьте мясо. Ночь уж на дворе. До утра чё ль собираетесь разделывать?
Те оставили Дануху в покое и вновь принялись за работу.
Только после того, как котёл был заправлен, все вчетвером расселись на бревне и тут уж Данава не стерпел.
– Данух. Так с чего это волки по середь лета в баймак-то захаживали?
– Как с чего?
– без эмоционально и устало переспросила баба, - так за свежей человечиной молоденькой. Весь же склон пацанвой переломанной усеян был. Крови нанюхались и пришли.
– Ты брось, Данух, таки шутки шутить, - заканючил колдун с дрожью в голосе, от обиды, что его не воспринимают серьёзно, и даже чуть не заплакал.
– А чё с тобой шутить, братец? Теперь уж поздно, не до шуток. Нет больше баймака. Нет нашего рода. Сироты мы с тобой Данава. Как есть сироты.
Колдун скуксился и по его щекам потекли слёзы. Он всё понял.
– Когда это произошло?
– сочувственно вступил в разговор тоже поникший Лад.
– Так почитай уже дня четыре назад.
– Как же так?
– почти шёпотом задал риторический вопрос Лад, тоже собираясь заплакать.
– Башкой об сосняк. Налетели, перебили, девок забрали, чё не забрали то сожгли.
– Значит скоро и к нам пожалуют, - грустно заключил седой колдун.
– Нет, - пропищал Данава, уже ревя на полную и размазывая слёзы по щекам, но вместе с тем и прекращая это безобразие, утираясь рукавом, - им теперь долго не до кого дела не будет. У них там другие забавы нашлись.