Цветы мороза, цветы белые,Холодные цветы.Окно – как ваза, и в ней первыеСтоят они.Нет, не живые, а красивые,Но красотой иной,Её не выставишь корзинамиИ не подаришь по одной.А вот дохнуло осеньюИ светом золотым.Садится гусь на озими,Что-то кричит другим.Картина без названия,И автор не Матисс,Пока лишь дарование,Но пишет уже жизнь.Она – урок и правило,Не наизусть, а в цвет,Где сердце след оставило,Там даже дерево – поэт.
«А, знаете, звёзды всё падают…»
А, знаете, звёзды всё падают,И чего не хватает там им?Ни друзей, ни врагов – только плаваютВ
отдалении спутниц огни.Может быть, вся беда в притяжении?В этом их главный изъян?Не умеют они при сближенииОставаться холодными к нам.Загляделась, растрогалась, сгинула.Значит, так стало невмочь,Когда на глазах наших милаяЛетит, чтоб сгореть, раз не может помочь.А мы поскорее желаниеНа чужой да на тёплой кровиЗагадали как бы в оправданиеГибели этой упавшей звезды.Вот и тайна раскрыта, прочитана,Но разве мы стали добрей?..Всё тоже в нас сердце гранитное:Ни креста, ни земли – мавзолей.
«Бывает, напишешь пять строчек…»
Бывает, напишешь пять строчек —И, Боже, хочется жить,Не просто трубой водосточной,А что-то паять и лудить.Но чаще бывает другое:Губы до крови в зубах,И сердце лежит чуть живое,Если не нынче – на днях…Зачем оно здесь, в этом мире,Этот глупый, ненужный предмет?Обворовали его, оскопилиИ покрасили в пепельный цвет.Лежит теперь по кусочкам —Ни тепла, ни руки,Мелким, серым песочкомНа берегу без реки.Боже мой, как упали,Как сами низвергли себя.Честь нынче в опале,И совести нет – есть цена.Разменялись до мелочи в звон,Да не в тот благодатный!Это Монетный чеканит нас дворНе в колокольный – обратный.Бывает, напишешь пять строчек —И, Боже! Хочется жить!А вдруг еще кто-то захочетИз предмета вновь сердце сложить.
«Глаза бессонница огнит…»
Глаза бессонница огнитКровоподтёком свежим,Я ей уже разбит,Как лес, и свален и прорежен.Но нет, неймётся – всё мытарит:То душно стиснет грудь,То так навалится, придавит —Ни шелохнуться, ни вздохнуть.И было бы за что?.. А этаИ точит, и гнетёт моюДушу вместо человекаДругого, его я милостью не сплю.И более того, не знаю,Я с ним нисколько не знаком.Но честно половину отстрадаю —В надежде, может быть, потомМой незнакомец не оставит,И в помощь будет человек,Который половину свалитБеды моей на свой хребет.
«Расколот надвое. Потом ещё…»
Расколот надвое. Потом ещё,Ещё… не сосчитать уже и половинки.Вновь наступает день давным-давноБез толики единственной кровинки.Он прожит, и оплакан, и забыт,Но вдруг опять, чадя тлетворно,Глаза прикрыв, глядитНа прах из праха неотворно.И этот день продлить,И не остыть в его объятье —Простреленным навылет жить,Простить, как Он, – и на Распятье.Не каждый выстоит, увы,Честь не в ходу – другое время.Как реки, ныне мы,Из года в год одно – мелея.Тупая боль, немой укорИ тихий вздох под вечер:Свершился суд, но приговор,Увы, уже исполнить нечем.Ни сил былых, ни лет,Коль не смятенье, то тревога.Не виден давний след,И впереди – шаги, а не дорога.На прах из праха… да ещёСлеза застывшая падёт —Ну вот, наверное, и всё,Под вечер что произойдёт.Простреленным навылет жить,Как Он, простить – и на Распятье…В России этому учить —Смешнее, разве, только счастье.
«Орать умеет и дурак…»
Орать умеет и дурак,А думать очень мало:Пожрать, поспать и какЧтоб не в штаны моча бежала.Замкнуться в этих трёх«Великих» действах коль не хочешь —Считать учись до четырёх,Пяти, шести и прочих…
1 марта 1995 года
И не разверзлось небо, и земляВ пыль не ушла, но здесь же,Вот только грешная душаУже без тела. СердцеНе бьётся, замерло в груди,Не движет струйки
крови.И нет спасения, увы,Обители той вечной кроме.Холодный пол. Подъезд.И ты лежишь убитый,А в это время кто-то естИли сидит, вином упитый.Страна потерянных надежд,В которой всё аукцион,Где покупают даже честь —Дороже чтоб продать потом.Вот угораздило родитьсяС талантом и умом, как сетовалВеликий Пушкин, им б гордиться —Так нет, убили, как и этого.Страна потерянных надеждИ нищеты от пуповины,То ль безрассудство это, то ли крест?Не знаю, но точно середины,Той золотой, не изберёшь,Ей на Руси вовек не жили.Ещё неведомо, что обретёшь,А цену в жизнь вновь заплатили…
О надежде
Кого-то вновь она обманет,Кому-то счастье принесёт.Она порой слегка лукавит,Порою просто откровенно лжёт.Но притягательна. СоблазнаТак преисполнена она,Нас интригуя разно,Всё ж обольстительна всегда.А что ещё нам остаётсяВ минуты те и дни,Когда всё рушится и бьётсяИ в помощь ни одной руки?..Она, как струйка света,Спускалась тихо с облаковИ помогала до рассветаТе сделать несколько шагов.Благословенна будь вовеки!И во смиренье, и в грехеНе забывай о человеке —Он так нуждается в тебе.А если вдруг ты опоздаешьИли однажды не придёшь —Случится то, что не исправишь,Отдав, вовеки не вернёшь.
«Утро и вечер…»
Утро и вечер.Ночь и рассвет.Тихие свечи,Медленный снег.Я не выпью – пригублю,Я не трону – коснусь,То дыханьем, то грустьюДо тебя наклонюсь.Это старая драма:Он и она,В ней ещё одна дама,Под вуалью – судьба.Вновь готова интрига,И закручен сюжет.Чьё же сердце разбито?Дать осталось ответ.Ждать недолго, времяТайну отдать —Кто же снова поверил,Чтобы только страдать?Я не выпил, не выпил…Хотя, Бог свидетель, бы могВ ночь небесной молитвы,Ниспадающих звёзд.Снова утро и вечер,Потом ночь и рассвет.Белые тихие свечиС огоньками,Как медленный снег.
«Чужая женщина, чужая…»
Чужая женщина, чужая.Я знаю – это грех,Но даже это зная,Её одну из всехПометило мне сердце,Как храм – пригорок и тропуК нему, когда поверитеВ причастность и участие,Хотя бы на свечу.Надеюсь, что простится мне —Грех утаённый, он – прощённыйНаполовину грех уже.Одна мечта, не боле,Хотя и тяжело,Давно я ею болен,Не скажет ничегоПри встречи взгляд.И трепетРука не выдаст свой,Слова не канут в лепет.Натянутой струнойНе пробежит волненье.ТонкоНе встанет в сердце крик.Чужая женщина и только,Я к этому уже почти привык.Грех утаённый, он – прощённыйНаполовину грех уже.Судьбой печальной освящённый,Дороже святости он мне.Одна мечта, не боле,Но как прекрасно жить,Осознавая, что ты боленИ нет лекарства это излечить…
«Отговори меня, отговори…»
Отговори меня, отговори,О, гордость, встань преградою,К ней не позволь опять идти —Тебя прошу, молю и ратую.Какую хочешь клятву дам,Исполню все желания.Как прах, паду к ногам —Лишь запрети свидание.Манит звездой, тропинкой вяжется.Надежда шепчет: не спеши,А то до рук отважитсяИзломом долгим на груди.О, это тихое молчание —Свечами озарённый храм,И птиц осенних сострадание —Уже о тех, не долетевших к нам.Работа спорится усердная —Ни узелка уже, одна лишь нитьВедёт из лабиринта медленно,Но твёрдо, чтобы бытьОпять под светом правила,Отделанного в тон:Что было, не было – оставлено,Как прицепной вагон.И не уверен уже прежнеюУверенностью я —Вновь помню тебя нежною,Но более – любя.