Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Полковница вздыхает.— Ах!
Так каждый день одно и то же…"
В окно взглянула. Ну, и что же?
Да то же самое!
В снегах
Вся крепость тонет.
Ветер гонит
На бастионы снежный прах.
Полковник скрылся в зданье штаба.
Домой вернется он не скоро.
Он реки, горы и озера
Страны киргизской
[532]
изучает.
Он в штабе. А жена скучает!
Ничто его домой не манит.
Полковник занят, очень занят!
О, неужели выстрел грянет на бастионе крепостном?
Когда ж, когда ж покой настанет
В стране киргизской, в краю степном?
Когда? Об этом мы не знаем. Все лживы. Никому не верь.
И вот беседу с Увенькаем ведет хозяйка через дверь:
"Эй, Увенькай!"
— "Я слышу вас".
— "О чем беседовал в тот раз
Ты на базаре целый час с киргизом? Кто он?"
— "Садвокас".
"Мне наплевать, что Садвокас. О чем беседа шла у вас?
Ты бормотал: "Сырым-Батыр"".
— "Нет, я спросил: "Что стоит сыр?" Сыры он продавал овечьи".
— "Не головы ли человечьи?"
— "Нет, госпожа. Овечий сыр!
Я говорил: "Твой сыр хорош!"".
— "Ложь!
Я не верю! Всё ты врешь. Беседа не о том была!"
О, подлый раб! Он полон зла.
Он, верно, рад, что Карала
[533]
на крепость Омскую восстала!
В степях, где мрак, в степях, где мгла,
Свистит аркан, гудит стрела —
Его сородичей дела!
У, подлый раб! Его б драла весь день, раздевши догола!
Всю ночь бы провела без сна, его драла бы докрасна.
Всего бы плетью исхлестала!
Полковница с кровати встала
И медленно выходит в зал.
Там, на стене, среди забрал,
Кольчуг, шеломов и щитов
Висит коллекция кнутов, камчей, бичей, плетей, хлыстов.
Есть у полковника хлысты — одни толсты, другие гибки
О подлый раб, узнаешь
Вот что-то ощупью взяла и медленно к дверям пошла.
Был смутен, беспокоен взор.
Но до порога не дошла —
В окошке всколыхнулась мгла
И дрогнул ледяной узор на изморози стекла.
То грянули колокола. К вечерней службе звал собор.
5
Гудят, гудят колокола!
Пустынна улица была.
Спала. Но вот из-за углов вдруг появляются солдаты
Хруст снега. Гром колоколов, как орудийные раскаты
Идут саперы, и стрелки,
И пушкари, и казаки.
Идут толпой, идут не в ногу, спешат, бегут через доро
г
'
И тени их, мелькнув в окне, скользнув по каменной стен
Напоминают о войне.
Тогда, почувствовав тревогу,
Кричит хозяйка:
"Увенькай!
Скорее шубу мне подай:
Пойду и я молиться богу!"
Она готова в путь. Но вдруг во все окошки слышен стук.
"Хозяйка дома, казачок?"
Влетают девы на порог
И, не снимая шубок даже, лишь распахнув их на груди,
Бегут к полковнице:
"Куда же идти ты хочешь? Погоди!
Из Петербурга весть пришла!.."
…Вотще звонят колокола.
Великопостные напевы вотще в соборе тянет хор.
Теперь уж не поспеть в собор…
Взволнованно щебечут девы:
"Он был курчавый, как араб!"
— "Он был ревнив. Поэты пылки!"
— "Его убить давно пора б!"
— "Он яд развел в своей чернилке!"
— "На грех вернулся он из ссылки!"
— "Он неискусный был стрелок!"
— "Ну, вот! Палил он даже сидя!"
— "Ах, как ужасно!"
— "Некролог прочтете в "Русском инвалиде""
[534]
.
И долго девы лепетали про Николя, про Натали
[535]
.
Но наконец они ушли. И стало пусто в темном зале.