Стихотворения, не вошедшие в сборники
Шрифт:
Казалось — да. А может быть, и нет.
Но очень много о любви мечтал.
Мечтал, что близок час,— его я ждал,—
Когда заветный этот час придет,
А он не может не прийти!— и вот
Я встречусь с той, которую любить
Мне суждено любовью совершенной,
Единственной, святой и неизменной.
Пока же лучше без любви прожить,
Не жалуясь, что и от той далек,
Что издавна в подруги мне дана,
Пусть любит с верностью
Но что же делать? С ней я одинок.
Ей не нужны мои живые речи,
Не слушает она моих поэм…
Нет, буду ждать иной и новой встречи,
Когда уж полюблю — совсем.
Понравилась однажды мне другая.
Я тоже ей понравился тогда.
Мое влеченье — чисто, как всегда
(Уж если добродетелью какой
Мне похваляться — это чистотой),
Но все ж, влеченье от себя скрывая,
Решил я думать, что ее — спасаю,
Что только ради этого спасенья
И в ней начатков добрых утвержденья,
Ее любовь к себе и принимаю.
Но сам я полюбить ее не мог.
Хоть думалось порою: не она ль?
И вижу — нет. И вновь смотрю я вдаль…
Так я и оставался одинок.
Но правду ежели сказать — я им,
Вот этим одиночеством моим,
Совсем не очень даже тяготился:
Скорее, в глубине души, гордился.
Святые жили же одни в пустыне
И не считали, при своем смиреньи,
Что это — одиночество гордыни
Иль, вообще, что это некий грех,
Но каждый, вероятно, в ощущеньи
Считал себя,— как я же — лучше всех.
Совсем не понимал я слова „друг“.
Кто мог мне другом быть из тех, вокруг?
Я обличал их, я боролся с каждым,
И к дружбе с ними не имел и жажды.
Был, впрочем, случай… Только я не знаю,
Сумею ль это рассказать я вам?
Дружил я раз… И друг мой, не скрываю,
Вначале был мне — вроде как я сам.
И хоть природно не были мы схожи,
О Главном думали одно и то же.
Но я считал себя всегда в движеньи.
Каком, куда же? Думалось — вперед,
К чему-то новому! Но кто меня поймет?
Не понимал я сам. Притом забвенье
Того, что в прошлом, у меня тогда
В душе так искренно и полно было,
Как будто не случалось никогда.
Еще я помнил, что меня касалось,
Но что моих касалось отношений
С ним, с этим другом,— сразу забывалось.
Должно быть, это враг мой,— Время,— мстило,
Легко из памяти моей стирая
Всё, что хотело, и меня толкая
Прочь от людей. Но вовсе не вперед,
А лишь за ту неверную черту,
Туда,
Где мы теряем прошлого оплот,
Где всё исполнено противоречий,
И где меняется все каждый час…
А уж о верности — там нет и речи…
Однако, вижу,— я запутал вас.
Но подождите, это ничего.
И для меня тут многое туманно,
Уж очень вышло с этим другом странно.
Ведь знал же я давно, что у него,—
В душе и сердце друга моего,—
Все было мне — как раз наоборот:
Он по своей природе верен был,
И в памяти все прошлое хранил…
Но я и это вдруг о нем забыл,
И сделался он для меня — не тот.
Я уж жалел, что был с ним откровенен,
Хоть он и оставался неизменен.
Ну, словом, наступили дни иные,
И стал он для меня — как все другие.
Я убедил себя, что он совсем
Застыл в недвижности. А между тем
Он должен бы, как я, вперед стремиться,
Чтобы творить… Я начал даже злиться.
И как других я прежде обличал
И мерку святости к ним прилагал,
Так начал я и к другу относиться…
Коль он как все — того ж, мол, и достоин,
Лишь я один совсем иначе скроен.
Так дружба наша и сошла на нет.
Во мне едва ее остался след.
Он, думаю, меня не забывает,
Да ведь ему и Время не мешает,
Оно над ним совсем не знает власти,
А я… Да разве сам я очень рад?
И чем, скажите, тут я виноват?
Не разорваться ж для него на части!
Но о любви он больше понимал,
Чем понимал и знал о ней тогда я.
Я проповедовал любовь к Тому,
О Ком мы с другом столько говорили.
Я утверждал, что все отдам Ему,
И думал, что люблю Его… Не зная,
Что ведь Любовь…. она совсем как боль:
Уж если есть — о ней не забываешь.
Тебя живит она и ест, как соль.
Ее ни с чем иным и не смешаешь,
Но, кажется, я понял — здесь, не там!—
Как обижал я Время и Того,
Кто в дальний мир, на свет, послал меня,
Послал не для судящего огня,
Не для боренья с волею Его…
В меня любви Он искру заложил,
Любви, которою Он сам любил,
Во дни, когда был в мире, между нами.
Я искру не разжег в святое пламя…
Но если сделать это я не мог,
То почему же Он мне не помог?
И вот, я здесь…
Но кончил я рассказ.
Боюсь, что очень утомил он вас.