Стихотворения. Проза
Шрифт:
Тэйдзи, Торговец из Мино
Увидев гнездо скопы на утесе у моря:
«Не удастся волне…» И они верной клятвой связаны — Скопы в гнезде. 246Удрученные мыслью о предстоящей разлуке, еще на несколько дней задержались в Саката. Впереди теряется в облаках путь к северным землям, мысли о чужедальней дороге болью отзываются в душе, да и понятно: говорят, что до замка Kaгa сто тридцать ри. Перейдя через заставу Нудзу, мы вступили в провинцию Этиго и далее шли до заставы Итибури, за которой начинается земля Эттю. За эти девять дней жара и сырость изнурили мой дух, и, занедужив, я ничего не записывал.
246
«Не удастся волне…» — трехстишие построено на стихотворении Киевара Мотосукэ из антологий «Госюисю» (1086) (№ 1086): «Мы друг другу клялись // Выжимая промокшие // От слез рукава: // «Не удастся волне захлестнуть // Вершину Суэмацу» (см. также примеч. 187). Скопы (яп. мисаго) — птицы, которые считаются верными супругами.
Сегодня мы миновали самые труднопроходимые места Северных земель: Оясирадзу — «Не оглядываясь на отца», Косирадзу — «Не оглядываясь на сына», Инумодори — «Собаки бегут назад», и Комагаэси — «Лошадь поворачивает вспять» — и совершенно выбились из сил, поэтому, добравшись до постоялого двора, я тут же устроил себе ложе и лег, однако заснуть мне не удалось: рядом, в соседней комнате, которая была ближе к веранде, разговаривали две молодые женщины. Иногда доносился и голос пожилого мужчины, который им что-то рассказывал. Прислушавшись, я понял, что мои соседки — веселые женщины из местечка под названием Ниигата провинции Этиго. Судя по всему, они шли на поклонение в святилище Исэ, мужчина же, проводив их до этой заставы, завтра должен был возвращаться обратно, и они писали письма и давали ему всякие пустяковые поручения. Женщины сетовали на свою горестную участь, сокрушались, что осуждены вечно скитаться по берегам морским, о которые «бьют белопенные волны», влачить нищенское существование в мире, где они, что «дитя рыбака…», 249 печалились, что так горестна и зыбка жизнь, бросающая их от одного случайного обета к другому и обрекающая на беспросветное будущее… Прислушиваясь к их голосам, я постепенно погрузился в сон, а наутро, когда мы готовы были двинуться дальше, они, проливая слезы, принялись просить нас: «Неведомо, что ждет нас впереди, дорога опасна, а мы чувствуем себя совсем беспомощными, позвольте нам незаметно следовать за вами. Явите же милосердие, вашему платью сообразное, поддержите нас на этом нелегком пути». Нельзя было не пожалеть их, но разве могли мы ответить согласием? «К сожалению, нам часто приходится задерживаться в разных местах, — ответили мы. — Вам лучше идти одним, следуя примеру других людей. Светлые боги непременно уберегут вас и помогут избежать несчастий». С этими словами мы вышли за ворота, но долго еще печаль омрачала мою душу.
247
Седьмая луна — принято любоваться луной на седьмую ночь седьмого месяца (в этот день празднуется Праздник Встречи Звезд — Танабата, см. примеч. 499). Обычная для Басё манера подчеркивать красоту того, чем любоваться не положено.
248
Небесная река — Млечный Путь.
249
…где они, что «дитя рыбака»… — веселые женщины часто сравниваются с рыбачками, подобные примеры есть во многих поэтических антологиях. Вообще, размышляя о превратностях женской судьбы, поэты часто вспоминали рыбачек, коротающих век свой у волн. Ср. со стихотворением неизвестного автора из антологии «Ваканроэйсю» (XI в.): «Белые волны // Набегают на берег. // Здесь век свой // Мне влачить суждено. // Я дитя рыбака, и пристанища у меня постоянного нет».
Так я сказал Сора, и он записал это стихотворение. 250
Кажется, место это называлось Сорок восемь протоков Куробэ — переправившись через множество бесконечных речушек, мы вышли к заливу Наго. Подумав, что неплохо было бы посмотреть на глицинии Тако, 251 — правда, сейчас не весна, но ведь и в эти первые осенние дни они должны быть по-своему хороши, — мы спросили дорогу у местных жителей, и услышали вот что: «Пройдете около пяти ри вдоль побережья, потом подойдете к подножию вон той горы. Только вот место там дикое, есть несколько рыбачьих лачуг, но вряд ли кто-нибудь согласится приютить вас даже на одну краткую, как коленце бамбука, ночь». Напуганные такими словами, мы отправились в Kaгa.
250
…он записал это стихотворение — в дневнике Сора того же времени нет упоминания об этом эпизоде. Скорее всего он был выдуман Басё.
251
Глицинии Тако — ср., например, стихотворение Утинокура Навамаро из антологии «Манъесю» (№ 4200): «Возьмем цветы лиловых фудзи, // Что блеском озаряют даже дно // Залива Тако, // И, украсившись венками, // Покажем тем, кто видеть их не мог!» [Пер. А. Глускиной. Т. 3. С. 227.]
Мы перевалили через гору Унохана, миновали долину Курикара-га-тани 252 и на пятый день середины Седьмой луны пришли в Канадзава. Тут живет один человек, по имени Касе, он купец и часто бывает в Осака. Заночевали вместе на его постоялом дворе.
Человек, называвший себя Иссе, 253 любил хайкай, слава его незаметно распространилась по миру, и многие знали его, но прошлой зимой он безвременно покинул этот мир, и теперь его старший брат решил почтить его память. По этому случаю я сложил:
252
Курикара-га-тани — это место связано с одним из любимых героев Басё, военачальником Минамото Есинака (1154–1184), здесь была битва, в которой войско Есинака разбило армию Тайра.
253
Иссе — Косуги Иссе (1653–1688), ученик Басё, торговец чаем.
Будучи приглашенными в одну травяную хижину:
Осенняя свежесть. Пусть каждый себе очистит Тыкву иль баклажан.Сложил в пути:
Огненно-красное Солнце — будто еще не подул Осенний ветер…В местечке, которое зовется Сосенки — Комацу…
Милое имя! По Сосенкам ветер гуляет, волнуя Кусты хаги, метелки мисканта.Посетили святилище Тада. Здесь хранится шлем Санэмори 254 и кусок парчи от его платья. Кажется, и шлем, и платье он получил от князя Еситомо в те давние времена, когда служил роду Минамото. Он и в самом деле был незаурядным воином. Шлем от
254
Санэмори — Сайто Санэмори (? — 1183), сначала был вассалом Минамото Еситомо, потом стал вассалом Тайра Мунэмори и в 1183 году возглавил войско, напавшее на войско Минамото Есинака, причем, чтобы его не узнали, перекрасил свои седые волосы. В этом бою Санэмори и погиб. Когда Есинака был ребенком, Санэмори опекал его, и в благодарность за это Есинака простил ему измену и оказал посмертные почести.
255
Хигути Дзиро — вассал Есинака, старинный друг Санэмори, он опознал голову Санэмори.
Шагая по дороге к горячим источникам Яманака, мы все время имели за спиной вершину Белого корня Сиранэга такэ. Слева у подножия гор расположен храм Каннон. Известно, что, после того как государь-инок Кадзан совершил паломничество по Тридцати трем обителям, 256 он установил здесь изображение Великомилосердной заступницы, Великой печальницы, и назвал это место Ната. Скорее всего, он взял по первому слогу от названий Нати и Танигуми. Среди причудливых каменных глыб растут старые сосны, на вершине утеса стоит небольшая крытая мискантом молельня, — да, место это и в самом деле замечательное.
256
…после того как государь-инок Кадзан… — император Кадзан (968-1008) был довольно известным поэтом. Паломничество по Тридцати трем обителям — посещение 33 монастырей, посвященных бодхисаттве Каннон. Император Кадзан начал это паломничество с монастырей, расположенных в Нати (провинция Кии), и завершил в месте под названием Танигуми (провинция Мино). В память об этом паломничестве он и придумал название Ната, взяв первый слог от «Нати» и первый слог от «Танигуми».
Окунулись в горячий источник. Говорят, что по своему живительному действию здешние источники почти не уступают источникам Ариакэ. 258
Яманака. Хризантем и не трону — запах Горячих ключей. 259Здешнего хозяина зовут Кумэносукэ, он совсем еще ребенок. Его отец очень любил хайкай, настолько, что приехавший сюда однажды совсем еще молодой Тэйсицу 260 почувствовал себя посрамленным его мастерством и, вернувшись в столицу, поступил в ученики к Тэйтоку, 261 после чего слава о нем распространилась по миру. Говорят, что, став знаменитым, Тэйсицу никогда не брал с этой деревни плату за исправление строф. 262 Но все это — преданья далекой старины.
257
Исияма — буквально: Каменная гора. Существуют споры по поводу того, какую именно гору имеет в виду Басё — ту гору Исияма, которая находится в Оми, или ту, которая находится в Ната. В некоторых описаниях говорится о том, что пейзаж горы Исияма в Ната напоминает пейзаж одноименной горы в Оми, только он еще более печален и камни еще более выбелены солнцем. Белый цвет — цвет зимы, холода, чистоты.
258
Ариакэ — скорее всего, переписчики, переписывая текст, ошиблись, на самом деле речь идет о знаменитых горячих источниках Арима в провинции Хего (к северу от современного Кобэ).
259
«Хризантем я не трону…» — хризантема, или роса с хризантем — символ долголетия. Басё, очень любивший горячие источники, желая похвалить источник в Яманака, хочет сказать, что он столь же чудодействен, сколь целительна роса с хризантем.
260
Тэйсицу — см. примеч. 98.
261
Тэйтоку — Мацунага Тэйтоку (1571–1653), поэт, занимавший ведущее место в литературной жизни Японии в первой половине XVII в. Центральная фигура в поэзии хайкай до Басё.
262
…плату за исправление строф — учителя рэнга взимали плату за исправление строф со всех желающих совершенствоваться в искусстве хайкай. Для многих поэтов в то время это было основным источником дохода.
Сора страдал от болей в желудке, а поскольку один из его родственников жил в провинции Исэ, в местечке Нагасима, то он решил, расставшись со мной, идти прямо туда. На прощанье он оставил мне такие строки:
Пускай где-то в пути Упаду и больше не встану — Эти хаги со мной…Сора
Велика печаль того, кто уходит, велика досада того, кто остается, словно одинокие утки блуждают в облаках. Я тоже сложил:
Сегодня сотру Имя твое, на шляпу Ляжет роса. 263263
«Сегодня сотру…» — странствующие монахи и поэты имели обыкновение, отправляясь в путь, писать на полях шляпы свое имя и откуда они родом. Если они путешествовали вдвоем, то каждый рядом со своим именем писал на шляпе имя своего попутчика. Оставшись один, Басё стер со шляпы имя Сора.
Остановился на ночлег в обители Дзэнседзи, за пределами селения Дайседзи. Это все еще земля Kaгa. Сора тоже ночевал здесь прошлой ночью, вот что он мне оставил:
Ночь напролет Слушаю: ветер осенний шумит За домом в горах.Разлуке нашей всего одна ночь, а кажется, что между нами тысяча ри. Устроившись на ночлег в общей келье, я тоже прислушивался к шуму осеннего ветра, но вот небо посветлело и послышались светлые голоса читающих сутру, скоро донеслись звуки била, и я пошел в трапезную. Сегодня я должен идти в Этидзэн, а потому спешил пораньше спуститься в сад, но молодые монахи, с бумагой и тушечницей, гурьбой следовали за мной по пятам до самого низа лестницы. В этот миг с ивы в саду осыпались листья, и я торопливо написал, уже в сандалиях: