Стихотворения

Лимонов Эдуард

Принцем Тамино, с винтовкой и ранцем Немец австрийский Гитлер с румянцем По полю французскому славно шагал Но под атаку газов попал «Кози фан тутте». «Ди Зауберфлёте» Австрийского немца моцартовы ноты Ездил в Париж. Жил полжизни в каретах Музыку сфер записал он в дуэтах Курфюрсты. Эрцгерцоги. Клары. Кораллы Наци вина нацедили в бокалы Гомо-фашисты, Эрнст-Ремы и гомо Имя Моцарта фашистам знакомо. Будь я эсэсовцем юным и смелым Слушал бы я Фьердилидж с Дорабеллой Два офицера: Гульельмо, Феррандо Их Муссолини прислал контрабандо Двух итальянцев, — штабистов смешливых В наши кафе кобылиц боязливых Как я люблю тебя Моцарт-товарищ, Гитлер-товарищ —

не переваришь, Гитлер амиго принцем Тамино Нежно рисует домы в руино…

2002 год, Лефортово

Лефортово

Тюремный день турусами шурша Уж начался, и едет не спеша Газету принесли… Стучат ключом Лекарства что прописаны врачом Сложив в бумажку, нам суют в кормушку Вторую чаем вспененную кружку Я допиваю. День пошел баржою Если тюрьму можно назвать рекою Отель Лефортово, военные погоны И стоны, стоны, стоны, стоны Души, здесь похороненной живьем «Как Вы мсье?» мне «человек с ружьем» Вопрос лукавый задает, он лыс Сей младший лейтенант и вправду лис Он тонкий лис, перловкой и морковкой Его рубаха пахнет, он с золовкой До «Бауманской» ехал поутру… «Я — все нормально, скоро не помру Назло Вам проживу еще лет триста» — Звучит ответ философа-фашиста Философ гриву отпустил как мог В кормушку он смеется и плюется Он отжимается, он не сдается «Он супермен», сказал бы педагог Он высший сорт, он — экстра, мега-стар А младший лейтенант — он русский самовар

Страшно проснулся: пустая тюрьма…

Насте

Страшно проснулся: пустая тюрьма Утром проснулся рано А под ногами с крутого холма …Бактрия и Согдиана Желтые обе. Милые две Родины у султана Бактрия — словно бы грива на льве Дождь золотой — Согдиана Я не доставлю Вам… я не умру Как лепестки из фонтана Нежно стучат о земную кору …Бактрия …Согдиана Ты пишешь письмо мне А адрес прост: каракули крупного плана Азия — где небеса купорос Бактрия. Согдиана. Будет полет золотых орлов Хоть соль будут лить на рану Пока не увижу с высоких холмов Бактрию и Согдиану

Саратовский централ

Тюрьма шумит от двери до двора С утра вползает влажная жара И выползает мокрый влажный зверь Чтобы в окно протиснуться теперь Тюрьма гудит, кричит и говорит Тюрьма ключами ковано стучит На суд-допрос, на бледный Страшный Суд Нас пацанов испуганных влекут Тюрьма живет вся мокрая внутри В тюрьме не гаснут никогда, смотри!.. В тюрьме ни девок нет ни тишины Зато какие здесь большие сны! Тюрьма как мамка, матка горяча Тюрьма родит, натужная, кряхча И изрыгает мокрый, мертвый плод Тюрьма над нами сладостно поет! «Ву-у-у-у! Сву-у-у-у! У-ааа! Ты мой пацан, ты мой, а я мертва На суд-допрос, на бледный Страшный Суд Тебя пацан, вставай пацан, зов-уут!»

Смерть Алескандера

Цветут болота Вавилона Вода из Тигра и Евфрата Весной микробами богата Царь пьет за прах Гефестиона Царь сник, Царь-алкоголик болен Ему мудрец Калан когда-то Предрек что нет, не смерть солдата Найдет. Но смертью вавилонен Он будет в городе разврата Тень синяя от стен суровых Ширь медная пустынь вдоль ложа На сказку свежую похожа У изголовья, вин багровых Стоят сосуды с бурдюками Закаменевши желваками Алескандер отходит к мертвым. Его красивым и простертым Мечи сжимая кулаками Толпа угрюмых и упертых Ждет полководцев. Сквозняками Дворец весенний ощетинен Держава. Азия. Держава Угрюмо

остается справа Ведь смертью переполовинен Дворец двоится обессинен Смерть входит слева Смерть спокойна И Азия большая знойна И Вавилон обескартинен. Смерть — юная большая дева Чей взор стеклянен и невинен

Пойти бы погулять с блондинкой…

Насте

Пойти бы погулять с блондинкой С изящной тонкой половинкой Пойти бы с ты бы погулять Блондинку б нежную обнять И сиську ей рукою мять Блондинки это же не люди С тобою с ангелом иду И озираются все люди В две тыщи, а каком году? ТЫ как цветок на нежном поле Как платье льнет к тебе. Доколе Сидеть в тюрьме, пыхтеть, вонять? Блондинку б скользкую обнять!

Элен

Песнь механического соловья на рю Пайенн Масонский дом, где пирамида с треугольником И встреченная девушкой Элен… Элен… Элен Тележка, что влачит угольев ком Влачит, свистит, визжит, старушкою ведомая По рю Пайенн идет близкознакомая Ко мне идет и пэ несет, чтоб спариться Так что же ей с старушкою базариться..? Заткнувши пальчиками ушки и зажмурясь Она бежит по рю Пайенн прищурясь И блики и удары солнца в уголь «Бзынь! Взынь!», — блик отлетает в угол И тьму разит. А та несет мочой Таков был быт несложный, городской В Год восемьдесят первый там в Paris Элен… Элен… Элен… ты мокрая внутри… Была.

К своей невесте Пелажи…

К своей невесте Пелажи Маркиз де Сад спешит И гравий под ногой визжит На «ша» и «жэ» и «вжи» Глубокий вырез. Сонный лиф. Холодных сисек гроздь Над ней Маркиз де Сад, как гриф У ней как в горле кость Он пилит, рвет, кусает плоть Толчет ее как соль Она визжит: «Господь! Господь! Меня он режет вдоль!» [Затем он ей, но то и люб Блондин, садист, маркиз Что с нею — нежной, страшо груб Ее швыряет вниз] Ее слуге он отдает Слуга хватает плеть И истязает ей живот И топчет как медведь Она спала бы без него Сосала бы конфет… [И обожает оттого Что без маркиза своего Ее на свете нет] «Амёба хрупкая моя! Моя ночная жбан!» «В нее внедряйся как копье Топчи ее, мой Жан!» Воняет плоть, смердит дерьмом О белозадый зверь! О Пелажи, ты жадный дом Холодных сисек этажи Вчера, всегда, теперь… Лимонов жил, Лимонов жив Лимонов будет жить К своей невесте Пелажи Маркиз де Сад спешить…

И вязкий Ленин падает туманом…

И вязкий Ленин падает туманом На ручки всех кают над океаном, И ржавый Маркс — заводоуправления Прогрыз железо: ребра и крепления, И черный Ницше — из провала — крабом И толстый Будда, вздутый баобабом, И острый я, как шип цветов колючих На Украине призраков летучих, На Украине снов, где Гоголь с вязами Где буки и дубы и рощи базами… Такие мы. А Вы — какие? Мы — неземные. Вы — земные.

4 февраля 2003 года

Где-то Наташечка Под теплым мелким дождичком Идет сейчас босая А выше над облаком Господь играет ножичком Блики на лицо ее бросая «Бу-бу-бу-бу-бу-бу!» «Ба-ба-ба-ба-ба-ба!» — Так поет Наташечка нагая Выпятила девочка нижнюю губу Мертвенькими ручками болтая И ножками тоже помогая… Поспешает в направленьи Рая Мокрая Наташечка нагая