Стихотворения

Павлова Вера Анатольевна

* * *

Из кожи лезу, чтоб твоей коснуться кожи. Не схожи рожами, мы кожами похожи — мы кожей чуем приближенье невозможного: мороз по коже и жара, жара подкожная…

* * *

Я не могу согреть площадь больше площади одеяла я не могу сделаться проще чем в плоскости одеяла я не могу сделать больше чем тебе поправлять одеяло я не могу сделать больше я понимаю что этого

мало

* * *

Почему я, твое самое мягкое, сделана из твоего самого твердого — из ребра? Потому что нет у тебя твердого, которое не превратилось бы в мягкое во мне…

* * *

Битва, перед которой брею лобок бритвой, которой бреется младший брат. Битва, а собираюсь, как на парад. Бритый лобок покат, как тот колобок, который мало от кого до сих пор ушел. А от тебя и подавно не уйти. Бритва новая, бреет хорошо. Битва стара. Поражение впереди.

* * *

После первого свиданья спала как убитая после второго свиданья спала как раненая после третьего свиданья спала как воскресшая после четвертого свиданья спала с мужем

* * *

Любились так, будто завтра на фронт или вчера из бою, будто бы, так вбирая рот в рот, его унесешь с собою, будто смогу, как хомяк — за щекой, — твой, на прощанье, в щечку… Будто бы счеты сведу с тоской, как только поставлю точку.

* * *

Засос поверх синяка… Тяжелая твоя, теплая твоя рука.

* * *

Я — твое второе Я. Ты — мое второе Ты. У местоимения ни длины, ни высоты, только ширина, и та полутораспальная, широта и долгота и свеча венчальная.

* * *

От природы поставленный голос. От природы поставленный фаллос. Никогда еще так не боролась. Никому еще так не давалась.

* * *

Слава рукам, превратившим шрам в эрогенную зону; слава рукам, превратившим в храм домик сезонный; рукам, преподавшим другим рукам урок красноречья, — вечная слава твоим рукам, локтям, предплечьям!..

* * *

Твое присутствие во мне меня — ет все вовне и все во мне меняет, и мнится: манит соловей меня, и тополя меня осеменяют, и облака — не облака, — дымы от тех костров, где прошлое сгорело, и,

выгорев дотла, осталось цело, и эти двое на скамейке — мы.

* * *

Самозабвенна и лукава победа, горькая на вкус. Минет — змеиная забава. Отсасываю свой укус.

* * *

Ласка такой тонкой выделки, на кою способны лишь крепостные, которые ничего больше не видели, кроме иглы и нити — ныне и присно. Тело — уток и основа. гнется, гнется спина мастерицы. Так властительно серебрится только дело рук крепостного.

* * *

Муза вдохновляет, когда приходит. Жена вдохновляет, когда уходит. Любовница вдохновляет, когда не приходит. Хочешь, я проделаю все это одновременно?

* * *

Нарисуй меня в латах на голое тело, будто вместо халата я латы надела, я накинула латы, как халат, после душа. А они маловаты. А они меня душат.

* * *

Как мало мне дано для сочлененья с тобою впадин, выступов, пазов. Как мало — только локти и колени — дано креплений. Ненасытен зов вдавиться в поры кожи, в кровоток твой устремиться водопадом горным, извилинами мозга и кишок совпасть, и позвоночники, как корни, переплести, чтоб на двоих — топор… Как мало мне дано природой-дурой: пристраивать в единственный зазор несложную мужскую арматуру.

* * *

И снова все закончится концом, Концом Концов, воспетым в Песне Песней… Что, мать-судьба со случаем-отцом не знают ничего поинтересней? Нет, каково: до тридцати двух лет считать любовь единственным событьем, предназначение считать соитьем и думать, что иного смысла нет!?.

* * *

В объятьях держишь — думаешь, поймал? Отброшу тело, ящерицын хвост. И то, что между ног моих искал, тебе искать придется между звезд.

* * *

Целовала твою руку. Оказалось, целую свою. Да? А я и не заметила!..

* * *

вот не было вот есть вот кончится вот-вот

* * *

где моя родина? — возле родинки у левой твоей ключицы. Если переместится родинка — родина переместится.

* * *