Стихотворения

Языков Николай Михайлович

ГЕБА С КУБКОМ

Бывало, я, младая Геба, В Олимпе чашницей была, И на пирах напиток неба Мироправителям лила; Теперь же боги баснословья И папа с ведьмой и со мной За ваше доброе здоровье Осушим кубок круговой.

ЗВЕЗДА

Я та звезда, под чьим правленьем На белый свет ты рождена, Под чьим властительным теченьем Твоя красуется весна. Мы, звезды, царственно гуляем По беспредельности небес, Судьбами мира управляем, И нам подвластен сам Зевес.

В его весов святые чаши Кладем мы жребии людей, И я сошла в пределы ваши С моих лазоревых полей, — Чтобы тебе новорожденной Открыть грядущий жребий твой: Он будет светел, озаренный Тебя хранящею звездой, И будет ясен и спокоен И вечно радостен твой взор, И каждый день твой будет строен, Как звезд расчисленный собор. И жизнь твоя пройдет сияя, Как мы на небе голубом Проходим, взор обворожая Своим магическим огнем.

ВЕДЬМА

(верхом на помеле)

Я в Киеве узнала, Что пирушка здесь в селе; Вот коня я оседлала, Завизжала, засвистала, Поскакала, поскакала, — Прискакала на метле. Помнишь, барышня-шалунья, Ты духов к себе звала? Прилетела я, летунья, Испугалась ты, шалунья: "Ах, колдунья! Ах, колдунья!" И креститься начала. То-то, барышни, смотрите. Не пугайте волшебством! С нашей братьей не шутите! Если ж вызвать нас хотите, Не гоните, не гоните, Не гоните нас крестом! Вот теперь не испугаю — Я пришла проведать вас: В день рожденья вам желаю Благ, каких сама не знаю; Поздравляю, поздравляю, Поздравляю в добрый час!

ТРУБАДУР

Из счастливого Прованса, Где царем был сам Амур, Где отечество романса, Я — бродящий трубадур. На живых брегах Дюранса Помню я, что вас видал: Там вы песни запевали, Хороводы заплетали, И оттуда приезжали Вы к Голицыну на бал. Как знакомый, в день рожденья Вам приносит поздравленье Ваш покорный трубадур: От живых брегов Дюранса, Из отечества романса, Из счастливого Прованса, Где царем был сам Амур.

АМУР С МЕШКОМ

Знаком я вам иль нет? — Того не знаю, Хоть ревностно служу у вас в стрелках, И, егерь ваш, без промаху стреляю, И в юношу и в старика в очках. И много жертв сразил во имя ваше, Их тысячи сидят в мешке моем; Один старик, чуть жив, пищит в ягдташе: "Ах, сжальтеся над бедным стариком".

ПАПА С КЛЮЧАМИ

И я пришел в день вашего рожденья, Подобно сим языческим богам; Я вам принес мое благословенье, Чего они принесть не могут вам. Мне донесли, что ваша кладовая В исправности и взаперти всегда, Так вот же вам зато ключи от рая, Но только с тем, чтоб не спешить туда.

ПОЭМЫ

Валдайский узник [16]

1

Смотрите на меня: я худ! Но не злосчастие и блуд, И не желанье быть в раю Убили молодость мою. Из детства дружный

с суетой Я с уповательной душой, Без пожирающих страстей, Спокойно шел тропой своей. Теперь сбылось мне двадцать лет, А я, как мой покойный дед, Стал телом сух и слаб душой. На утре дней моих — судьбой Я унесен из мест родных И поселен в стенах чужих; И там учился я тому, Что не по нраву моему; Семь лет убил я в школе сей И вышел, право, не умней; Мне за науки дали чин, И я — не просто дворянин. Тогда я думал, что счастлив, Душой был рад, умом игрив. А отчего? Не знал и сам; Так в первый день отец Адам Благодарил творца душой, Не зная, что творец благой Определил в тот самый день Ему — оставить рая сень.

16

Русская романтическая поэма.

М., Правда, 1985

OCR Бычков М.Н. mailto: [e-mail]

2

И я не долго видел рай! Вдруг мне приказано: в Валдай! Зачем? я спрашивать не смел. — И скука, под названьем дел, Здесь мне на сердце налегла: Труды, заботы — без числа, А пользы в них нимало нет! Лишь от шоссе великий вред Нерассудительной казне, И горе тягостное мне! Так я, покорствуя судьбе, Другой уж год живу в избе, Где духота и едкий дым С телесным здравием моим Враждуют — и победа их! Привыкнув в летах молодых Прелестниц милых обнимать, Я их искал — но как сыскать? Сей задымившийся Валдай Для холостых — прегорький край: Здесь неизвестен сладкий грех! Не как в обители утех, Средь образованных столиц, Здесь — для прокату — нет девиц. И я предвижу смертный срок: Я здесь телесно одинок И, как угодник божий, сух, Огонь души моей потух!

3

Всегдашней пылию покрыт, Как монастырь Валдай стоит Среди дубрав и диких гор. Здесь из грибов — лишь мухомор, На мертвой зелени долин Здесь ни лился, ни ясмин, Но терн, крапива и волчец. И серый волк, тех гор жилец, В угрюмом сумраке ночном Здесь воет под моим окном. И грозный филин-страж ночей — Вблизи от хижины моей, Сидя на церкви городской, Кричит — и голос гробовой Ужасно вторится в горах. Да леса ближнего в дуплах Протяжные стенанья сов, И ветра шум, и скрип дубов Тревожат краткий отдых мой. Когда ж засну, то надо мной Иль крысы завизжат во пре, Иль в завалившейся норе Уныло заскребется мышь; То по доскам соседних крыш Забегают коты — и я, Кляня причину бытия, Котов влюбленных слышу вой, Отрывный, дикий и глухой.

4

Приятно в горести мечтать, Когда не перестал сиять Отрадный упованья свет; Когда страдалец — не скелет — Еще душою не увял. Так я сначала здесь мечтал, И часто в тишине ночей, Отрады холостых людей, Счастливой призваны мечтой, Являлись девы предо мной — И я — страданье забывал: Я милый призрак обнимал, Манил на ложе дев младых, Я осязал невинность их, Я млел, я таял, я пылал; Но сон-изменник исчезал, И я, уныл и одинок, Браня людей и сны и рок, Как бешеный, подушки грыз!