Сто лет тому вперед
Шрифт:
– Девочки, познакомьтесь, – сказала Юлька, – это моя подруга Алиса, мы вместе в больнице лежали.
– Очень приятно, – сказала Руткевич.
Катя Михайлова, которая к тому же и староста класса, спросила Алису:
– Ты у нас будешь учиться или просто так пришла?
– Пока поучусь.
– А тебя в журнал внесли?
– Не знаю, – сказала Алиса.
– А как твоя фамилия?
– Алиса Селезнева.
– Селезнева, – спросила Катя Михайлова, – ты каким видом спорта заниматься будешь?
– Не знаю, – сказала Алиса.
– Отстаньте от нее, – сказала Мила Руткевич. – Человек
– Ты ничего не понимаешь, – сказала Катя. – И честь класса тебе не дорога. Ты сама ее не защищаешь.
– Я хорошо учусь, этим и защищаю, – сказала Мила.
– Они всегда из-за этого ссорятся, – сказала Юлька.
– Ты в волейбол играть умеешь? – спросила Катя.
– В детстве немного играла.
– Эй, ребята! – раздался дикий крик Бори Мессерера, который случайно обернулся и увидел, кто пришел. – Юлька Грибкова вернулась без существенных частей тела!
– Остряк-самоучка, – сказала Юлька.
– Он завидует, – сказала Мила Руткевич, отбрасывая назад тяжелую черную косу.
Катя Михайлова подозревала, что Мила потому не занимается спортом, что боится запутаться в собственных волосах.
Все сразу забыли о божьих коровках, окружили Юльку.
– А это что за номер? – спросил Борис Мессерер, глядя на Алису. – Вы, девушка, из Швеции по культурному обмену?
– Это Алиса Селезнева, – сказала Юлька. – Моя подруга и даже родственница. Она пока что будет у нас учиться.
– Ребята! – воскликнул Борис. – Вы слышали? Алиса будет у нас в гостях!
Фима Королев уже собрал своих божьих коровок в спичечный коробок, выпрямился, узнал Алису и сказал самым спокойным голосом:
– Привет, Алиса. Я без тебя немного соскучился.
– Здравствуй, Фима, – сказала Алиса.
– Вы знакомы? – у Юльки чуть глаза на лоб не вылезли.
Остальные тоже удивились.
– Я до некоторой степени ее спаситель, – сказал Фима.
Алиса нахмурилась, чтобы он промолчал, но Фима не понял знака.
– Я ей помог бежать в одной пижаме из сумасшедшего дома. Через забор. За нами гнались восемь санитаров со смирительной рубашкой и один профессор.
– Эх ты! – сказала Алиса и отвернулась от него.
– Трепло! – сказала Юлька.
– Я не шучу, – возмутился Фимка. – Колька Сулима может подтвердить. Там еще англичане были... А вот и Сулима. Сулима, ты Алису узнаешь?
Сулима стоял в дверях.
– Привет! – он подошел к своему столу, положил портфель, потом сказал: – Здравствуй, Алиса. Здравствуй, Юлька. Я еще позавчера додумал, что ты к Грибковым идешь.
– Сулима, – вмешался Фима Королев, – подтверди, что Алиса из сумасшедшего дома сбежала.
– И не подумаю, – сказал Сулима.
– Спасибо, – сказала Алиса.
– Не за что. Зачем же меня благодарить, если я сказал, что считал нужным. Хорошо, что ты будешь у нас учиться.
Фима был так расстроен предательством друга, что его красные щеки стали малиновыми. Благородная Катя Михайлова сказала ему:
– Ты низкий человек, Ефим, я давно это за тобой замечала.
Юлька наклонилась к Алисе и прошептала на ухо:
– Значит, ты с одним Колей уже знакома?
– Я и сама не знала, –
Она села рядом с Катей Михайловой на свободное место.
– Тебя, наверно, спрашивать не будут, – сказала Катя. – У тебя и учебника нет.
Ребята со всех сторон смотрели на Алису. Всегда интересно, если в классе новый человек, а тут еще странное заявление Фимы Королева, вообще-то трепача и выдумщика, но не до такой же степени, чтобы просто так сказать про новенькую, что она сбежала из сумасшедшего дома.
Зазвенел звонок, и сразу вошла Алла Сергеевна, англичанка, которая была и классной руководительницей. Она положила журнал на стол и сказала:
– С сегодняшнего дня в классе будет заниматься Алиса Селезнева. Где Алиса?
Алиса встала.
– Я надеюсь, что вы уже познакомились?
– Фима Королев с ней еще позавчера познакомился, – сказал Боря Мессерер. – При драматических обстоятельствах.
– Выяснение этих проблем мы оставим на свободное время, а сейчас перейдем к уроку.
На дом задавали длинный текст о Лондоне с массой новых слов, и Алла Сергеевна сразу вызвала Фиму Королева. А у Фимы голова была занята совсем другим, он начал читать, на второй фразе завяз, засох и завертел головой, надеясь услышать чью-нибудь подсказку. Но подсказывать было некому. Мила Руткевич не подсказывала принципиально. Юлька была на Фиму зла, а другие, которые могли бы подсказать, еще не включились в урок – смотрели в окно, где летали скворцы, раскрывали книжки, глазели на Алису, думали о своих делах...
– Ну что же, Королев? – спросила Алла Сергеевна ангельским голосом. – География Лондона вам мало знакома?
Сказала она это, разумеется, по-английски, и Королев, который все внимание ухлопал на то, чтобы услышать подсказку, ничего не понял и сказал «да». Он вообще считал, что с учителями лучше всего сразу соглашаться.
– Кто поможет Королеву? – спросила Алла Сергеевна.
Мила Руткевич, разумеется, подняла руку, потому что она всегда и все знала. Она была из таких отличниц, про которых говорят, что они с первого класса нацелены на золотую медаль. И учителям даже неудобно было ей ставить четверки. Ее вызывали реже всех в классе – что вызывать, если она и так все знает. Иногда учителя приберегали Милу на закуску: вот, например, попадется трудная задача или формула, никто не знает, тогда можно сказать: «Руткевич» – и Руткевич тут как тут. А если уж Руткевич не ответила, значит, можно никого и не спрашивать. Вот и сейчас – Руткевич подняла руку, но Алла ее вызывать не стала, а спросила:
– Ну, а еще кто-нибудь?
Алиса в это время сидела и читала текст без словаря, будто для собственного удовольствия, хотя, как известно, тексты в учебнике ни один человек не читает для собственного удовольствия.
– Садовский, – сказала Алла, – ты сегодня задумчивый. Может, расскажешь нам о Лондоне?
– Нет, – сказал, поднимаясь, высокий темно-рыжий парень с белым веснушчатым лицом.
Был он не то чтобы толстый, но и не тонкий, скорее мягкий. Его голубые глаза были окружены рыжими густыми ресницами. И говорил он серьезно и медленно – казалось, что он всегда секретничает, даже когда отвечает домашнее задание.