Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)
Шрифт:
– Спасибо, - пробормотал Ив, глубоко тронутый.
– Давай оставим эти сантименты, - усмехнулся Терренс и, видя, что доктор пытается потрогать рану на левом бедре, объяснил.
– На случай, если ты волнуешься за свое здоровье, позволь мне сообщить, что нам обоим очень повезло, учитывая переделку, в которую ты нас вовлек. Пули только задели твою ногу и мою руку. Ничего не понадобится, кроме небольшого отдыха, а что касается твоих глаз, ты находился под воздействием газа очень недолго. Доктор этим утром сказал мне, что ты, конечно, сможешь снова видеть, при надлежащем уходе. Хотя, я должен кое на что пожаловаться!
– На что?
– спросил заинтригованный Ив.
– Я должен буду бросить писать
– Я хотел бы помочь тебе, но не думаю, что смогу, - отозвался Ив с намеком на улыбку впервые за два месяца.
– Не бери в голову, мой друг, - сказал он, говоря сам себе.
– Не то, чтобы я собирался диктовать тебе письмо для Кенди... об этом я бы не попросил никого на этой земле.
Кенди очень легко привыкла к новой больнице. Ее всегда веселое настроение и добрая душа вызывало симпатию ее новых коллег и пациентов, и довольно скоро она снова делилась светом, что был у нее в сердце, с каждым мужчиной и женщиной вокруг нее.
К сожалению, у нее не было времени, чтобы удобно обустроиться на месте. Только шесть дней прошло с момента ее прибытия, когда она получила распоряжение ехать на линию фронта во Фландрию в составе персонала полевого госпиталя.
У нее не было хороших воспоминаний о последнем разе, когда она работала во Фландрии, но она прекрасно знала, что независимо от своего внутреннего отвращения, у нее был свой долг, который надо исполнить. Это было то, чему научила ее Мэри Джейн, и она не собиралась подводить свою старую учительницу. Так что она просто упаковала свой обычно легкий багаж и перед отъездом пошла к Святому Жаку, чтобы повидаться с Флэмми и Жюльен.
Молодая женщина решила держать в секрете, что ее снова посылают на фронт. Она не хотела давать Терри причину для беспокойств, так что молодая женщина попросила подруг в Святом Жаке получать ее корреспонденцию и посылать в ответ ряд писем, которые она написала заранее, так чтобы все ее родные и друзья в Америке, как и Терренс, не знали, где она была на самом деле. Будет лучше, если никто не будет знать правды. По крайней мере, так она думала.
В начале Флэмми не одобрила идею вообще, потому что это подразумевало своего рода пособничество во лжи, что противоречило строгой морали брюнетки. Однако, Жюльен согласилась с Кенди, потому что она делала то же самое каждый раз, когда ее посылали на фронт в течение четырех лет, пока продолжалась война. Ее муж Жерар никогда не знал, что она работала в полевом госпитале несколько раз. Таким образом, Жюльен убедила Флэмми, и обе женщины обещали помогать Кенди с ее планом. Блондинка также дала подругам инструкции читать письма Терри от ее имени, и если там будут какие-нибудь важные новости, которые Кенди должна знать, женщины сразу пошлют ей телеграмму из Парижа.
– Я не собираюсь читать письма твоего мужа!
– причитала Флэмми, чувствуя смущение от одной мысли о чтении чьей-то корреспонденции.
– И как ты себе представляешь, чтобы я могла узнать, все ли с ним хорошо или нет? Я обязана знать!
– отвечала Кенди, начиная приходить в отчаяние от чрезмерной правильности своей подруги.
– Мы могли бы посылать тебе письма в полевой госпиталь, - предложила Флэмми.
– Это будет слишком долго, Флэмми, - сделала замечание Жюльен.
– Не волнуйся, Кенди, я сделаю это ради тебя, если Флэмми так неудобно. Вы согласны обе?
– спросила брюнетка постарше, и обе девушки кивнули, соглашаясь с идеей.
– Тогда я пошлю телеграмму, - вызвалась Флэмми.
– Спасибо вам обеим, - улыбнулась Кенди подругам, понимающим, что настало время для последнего прощанья.
– Что ж, думаю,
Две брюнетки посмотрели на невысокую блондинку, и не могли не почувствовать ком в горле, понимая, что она будет работать вблизи линии ведения огня, еще раз. Кенди прочла волнение, отразившееся на лицах подруг, и заставила себя показать больше оптимизма.
– Ну же, девочки, - хихикнула она.
– Можно подумать, вы идете на мои похороны. Эта миссия не продлится долго. Мне может потребоваться больше времени, чтобы приехать во Фландрию, чем немцам, в конце концов, чтобы сдаться.
– Ты должна обещать нам, что позаботишься о себе, Кенди, - сказала Жюльен, нежно обнимая Кенди.
– Я буду делать все, что ты мне сказала, когда уехала от нас в грузовике, в то время, когда вышла в снег за помощью.
– А что я сказала тебе делать тогда?
– спросила смущенная Кенди.
– Молиться, просто молиться, - ответила Жюльен, а одна слезинка покатилась по ее щеке.
– О, Жюли, - сладко прошептала блондинка, - все будет прекрасно. Вот увидишь, - и затем, повернувшись к Флэмми, Кенди авторитетно произнесла, - и Вы девушка, как только Ив ответит, сразу ему напиши.
– Ты, глупышка, вечно ты распоряжаешься, - запричитала брюнетка, пытаясь сдержать слезы, пока Кенди обнимала и ее.
– Да вы только посмотрите, - засмеялась Кенди, и через несколько минут она покинула Святой Жак, оставляя двух подруг, которые будут молиться за нее день и ночь.
Перед отъездом Кенди также нанесла последний визит Отцу Граубнеру, и у него, несмотря на свою бытность священником, не было никаких проблем с совестью, как у Флэмми, чтобы обещать Кенди не говорить Терренсу в письмах ни слова. Напротив, он думал, что это хорошая идея, потому что знал, как может опасаться Терри, особенно, когда дело касалось Кенди. Молодая женщина и священник провели несколько минут в часовне епископа Бенуа, творя беззвучную молитву, и как только они закончили, Граубнер с последней улыбкой благословил Кенди и отпустил.
Было холодное утро 20-го сентября. Поездка по поврежденной железной дороге была медленна и несколько раз была вынуждена прерваться из-за всех случаев, когда члены французской и британской армии останавливали поезд для проверки пассажиров и их багажа. Один ландшафт следовал за другим в безразличном ритме, а Кенди с большим разочарованием осознавала, что не была беременна, как она надеялась.
Несмотря на свое первоначальное разочарование, прибыв, наконец, в дождливый регион Фландрии, она поняла, что это был не лучший момент, чтобы ждать ребенка, независимо от того, насколько она его хотела. Как и в первый раз, вид полевого госпиталя был обескураживающий, и работа была бесконечна. Однако, молодая женщина подняла голову, застегнула фартук и со совей обычной смелостью старательно делала ее работу. Даже если она не была беременна, она поняла, что глубоко внутри нее горело пламя, и ожидала надежда на лучшее будущее.
Таким образом, она продолжала молиться, и во время кратких выходных она начала вести дневник, надеясь, что однажды ее муж сможет прочесть то, что на самом деле происходило с ней в эти дни тишины, в которые она решилась солгать ради спокойствия Терри.
Мой дражайший Терри,
Дождь и грязь - это все, что я видела во Фландрии в двух случаях, когда была здесь. Хотя на сей раз, условия полевого госпиталя больше меня не удивляют. Я делаю мою работу так, как меня учили, и стараюсь помочь моим пациентам выздороветь физически и эмоционально. Это последнее, однако, самая трудная задача, не только потому, что все эти люди переносят очень жестокие моменты, но и потому что постоянный страх преследует меня день и ночь, и я должна притворяться, что ничего не происходит, если хочу ободрить несчастных солдат.