Столкновение
Шрифт:
Я неуклюже скольжу по льду, пока Эйден набирает скорость на тренировках.
— Эй, — окликаю я его, когда подкатываюсь ближе, но он только отправляет в ворота очередную шайбу. Мне надоело, и я коснулась его плеча, чтобы привлечь его внимание. — Кроуфорд!
Я стою слишком близко к нему, поэтому, когда он оборачивается, его локоть ударяет меня в плечо, выводя из равновесия. Я вскрикиваю и падаю на лед, спина принимает на себя большую часть удара, а голова избегает соприкосновения со льдом. Мысль о том, что мой череп расколется, вызывает дрожь в позвоночнике.
— Черт. Ты в порядке? — спросил Эйден, вытаскивая наушник из уха. — Я тебя не слышал.
— В порядке, — бормочу я, все еще лежа на льду.
Его беспокойство утихает, когда он слышит мой тон.
— Если ты не умеешь кататься на коньках, вон там стоят вспомогательные детские конусы.
— Очень смешно. Я прекрасно умею кататься на коньках, — я вытираю лед со своих бедер. — Я, наверное, могла бы даже победить тебя в гонке.
Он смотрит на меня с весельем.
— Победить меня? Ты буквально все еще лежишь на земле после падения.
Он предлагает руку, но я поднимаюсь сама. Когда я восстанавливаю равновесие, то смотрю ему в глаза.
— Боишься?
— За тебя? Да.
Я смотрю на него пустым взглядом.
— Ты серьезно? — спрашивает он, не веря своему тону.
Я киваю.
— На что спорим?
— Что я выиграю, — преувеличение, о котором я пожалела сразу же, как только его озвучила. Я уверенная, а не глупая, но сейчас его самодовольное лицо – достаточный вызов. Даже если завтра я, возможно, не смогу ходить.
— Я играю только на ставки.
Серьезно, он что, азартный игрок?
— Отлично. Если я выиграю… — я немного подумала, потом улыбнулась. — Ты должен безропотно соглашаться на все, что я предложу во время наших занятий.
Его челюсть застывает, и я улыбаюсь, зная, что он у меня на ладони.
— А если я выиграю, ты скажешь тренеру, что я был так великолепен, что твое исследование закончилось раньше времени.
У меня отпадает челюсть. Слишком много работы предстояло сделать. Слишком много анкет и опросников, которые нужно было заполнить. Я никак не смогу самостоятельно получить точные результаты.
— Но это невозможно.
— Боишься? — он бросает мои же слова обратно в меня.
Я скрежещу зубами, чтобы не выдать себя наглым комментарием. Я почти отказываю ему, но его наглая ухмылка заставляет меня сжать кулаки и вспомнить, за что именно я не люблю хоккеистов.
— Ладно. Я все равно выиграю.
Его негромкая усмешка пробегает по моей коже.
— И мне еще говорят, что я высокомерный.
— Самоуверенный, — поправляю я.
Это заставляет его улыбнуться еще шире, и я игнорирую его, чтобы проскочить к бортам.
— Прямой бег до противоположного борта?
— Да, — говорит он, но все еще не прижимаясь спиной к ограде.
— Готов…
— Шлем.
— А?
— Надень шлем или мы не будем этого
— На тебе его нет, — обвиняющ говорю я. — Твоя массивная голова сделана из стали?
— Я могу справиться с тем, чтобы не проломить себе череп. А вот в тебе я не уверен.
Я насмехаюсь.
— Что ж, очень жаль, потому что у меня его нет, — мне действительно стоит его надеть. После посещения семинара по мозговой дисфункции в прошлом семестре, я знаю, что лучше не ставить под угрозу здоровье своего мозга.
Эйден поворачивается, чтобы взять что-то из-за ворот.
— Вот.
Я смотрю на шлем в его руке. Это не полноценный шлем, а козырек, который они надевают на некоторые тренировки.
— Как моя голова поместится в твоем шлеме?
— Это лучше, чем биться голой головой об лед.
Я неохотно беру у него шлем и замираю, прежде чем позволить ему коснуться моих волос.
— Просто чтобы ты знал, ты нарушаешь мой график мытья волос, — он смотрит на меня безучастно, как будто здоровье моих волос имеет для него наименьшее значение. На моей голове шлем висит свободно, обеспечивая очень слабую защиту. Он вот-вот упадет.
— Затяни его, — говорит он, указывая на ремешок.
— Хорошо, — я с силой дергаю за него.
Он выдыхает и встает на коньки в нескольких сантиметрах от меня. Он так близко, что я чувствую его чистый запах, когда он возвышается надо мной. Как ему удается не пахнуть отвратительно, ума не приложу. Если по раздевалке можно судить о том, как плохо могут пахнуть хоккеисты, то он – аномалия.
Я смотрю прямо на него, когда он поправляет шлем. Его глаза почти гипнотизируют, и я слышу, как в моей голове звучит призыв отвернуться. Зеленый цвет по краям кажется ледяным, с золотыми вкраплениями. Когда он убирает волосы с моего лица, я вырываюсь из этого состояния.
— Если потянуть за левый ремешок, он затянется потуже, — объясняет он, натягивая его. — Должен находится прямо под подбородком, — он закрепляет его как может. — Нормально?
Я киваю.
Он отъезжает назад.
— На счет три.
После обратного отсчета мы отталкиваемся от борта и бежим по льду. Он быстр. Безумно быстр. Я начинаю задумываться, почему я думала, что смогу выиграть у защитника D16. Тем более что последний раз я каталась на коньках много лет назад. Мои ноги горят от нескольких движений. Глаза плохо фокусируются на финише. Вместо этого я наблюдаю за его молниеносным движением, и в этот момент спотыкаюсь о выбоину во льду.
Визг, который я издаю, должно быть, достигает его ушей, потому что я слышу скрежет лезвий еще до того, как падаю на землю. Снова.
Я запоминаю, что защита головы очень важна, особенно когда мой шлем смягчает удар при падении. Если не считать моей очень хрупкой гордости, я думаю, что со мной все в порядке, когда Эйден опускается на колени рядом со мной.
— Черт, похоже, это было больно. Ты не ушиблась? — его холодная рука скользит к моей шее, чтобы приподнять меня. — Какой сегодня день недели? — неожиданно спрашивает он.