Столыпин
Шрифт:
Раз не муж, а сама выступает, так мужика, наверно, нет?.. И не читая дальше, можно пожалеть.
Он глянул на часы.
– «Князь Иван Александрович Некашидзе…» Славный грузинский князь, с таким редким русским именем! «Церемониймейстер Высочайшего Двора Действительный Статский Советник Александр Александрович Воронин…» Визитка вместо заявления. Да и фамилия знакомая, явно по каким-то царскосельским делам…
Он дернул внутренний сигнальный звонок:
– Генерал! Нельзя же держать в приемной царских посланцев!
Вошедший генерал Замятин по-свойски улыбнулся:
– Он заявил,
Столыпин остановил улыбку генерала:
– Все равно, первым пригласите.
Не успел церемониймейстер появиться в дверях, как в приемной поднялся какой-то неприличный шум, крики, туда бросился генерал Замятин… а дальше…
Ничего уже нельзя было сообразить…
…немыслимый грохот, треск, огонь, дым…
…небеса рушились, что ли?!.
X
Был двенадцатый день августа. Прекрасный солнечный день. В ожидании, когда отец освободится, дети играли на балконе. Широкий балкон, просторный. Он тем еще был хорош, что служил одновременно навесом над парадным крыльцом. Да и прекрасный наблюдательный пункт! Кроме Маши-невесты, все дети были увлечены игрой в «узнавайки». К парадному то и дело подкатывали экипажи, наемные пролетки, спешили пешие ходоки, и славно было заранее угадать, кто есть кто.
– Бармалей Герася!
– Дядя Изволя!
– Чухонка-молочница!
– Нет, огородница Агапа!
– Нет, нянюшка! Капушка наша!
– Да, но чего она из города?..
– У ее племянницы день рождения был вчера, не знаешь? Мама отпустила Капу на всю ночь.
– То-то шумели вы в своих спальнях!..
Это уже Маша-невеста заглянула на балкон. Тоном старшей прикрикнула:
– Потише галдите. Вон жандармы едут. Сейчас заберут!
Малыши притихли. Но не от страха перед жандармами, – их ведь видели каждый день, – а от скуки предобеденной. Игра в «узнавайки» сегодня что-то не задалась. Мало было папиных знакомых. Все больше пеший, убогий народ подходил к дому. Открытое ландо с двумя жандармами тоже не заинтересовало. Хватит, насмотрелись таких!
Все побежали внутрь дома вслед за Машей, как овечки за вожаком. На балконе остались только Наташа да малыш Адя; сестрица задержалась лишь ради него – мать наказывала не оставлять шустряка одного, чтобы вниз не свалился. Адя увлеченно бегал за бабочкой, которой почему-то хотелось заглянуть в балконные окна. Наташе было скучно, но что поделаешь? Единственный братик. Папа с мамой братиков что-то больше не дарят…
Дом жил своей жизнью. Папа принимал в нижнем кабинете посетителей, сестры побежали к маман, которая занималась пересмотром так и не разобранной летней одежды. От нечего делать девочки к ней присоединились. Да что там – уже невесты! Если Маше, которая теперь не откликалась на детское прозвище Матя, было двадцать, если пятнадцатый шел Наташе, так Лена и Ольга тоже невест догоняли. Разве что десятилетняя Ара шалила не хуже Аркаши, да и то сегодня сбежала со старшими сестренками к матери. Все-таки платья перебирать интереснее, чем ладошками ловить бабочек или тыкать пальцами в каких-то случайных жандармов. Но жандармам, видимо, некогда было скучать. Выйдя из ландо, они быстро
– Господа, господа, запись на прием прекращена. И так уж три десятка. Незнамо когда министр и управится. Не менее двух часов, поди, пройдет. Эва!
– У нас нужное дело к министру! – пока ротмистры не очень-то вежливо отталкивали швейцара, ответствовал уже прошедший в коридор гражданский.
Престарелому швейцару оставалось только шлепать сзади ногами и виновато размахивать руками:
– Исполняй тут должность! Что же это деется? Так невежливо?..
Ротмистры, предводительствуемые фетровой шляпой, на него уже не обращали внимания. Они решительно шагали по коридору, в приемную, полную всякого народа. Плечи у ротмистров были крепкие, сановных просителей бесцеремонно расталкивали, а какие-то бабы и крестьянские свитки при виде жандармских мундиров и сами собой в испуге расступались.
Они были уже в приемной, когда один из агентов охранки – как же министру без одетой в сюртуки охраны? – бдительный страж Горбатенко удивился:
– Господа, впервые вижу жандармов с портфелями! Ротмистры, куда вы…
– Туда, – указал гражданский на дверь кабинета.
Охранник не пускал, уже возвышая голос:
– К министру так не входят! Пора бы знать при ваших мундирах!..
Но трое, включая и гражданского, пёрли к последним дверям и на охранника, как и на швейцара, не обращали внимания.
Однако ж, на помощь первому охраннику подскочил другой, еще более крепкий, и напор дерзкой троицы застопорился.
– Важное дело!..
– Прочь с дороги!..
– Вы за это дело ответите!..
Но охранники у министра внутренних дел были вышколены самим полковником Герасимовым, на испуг не попались. Завязалась потасовка…
…уже не до вежливости стало…
…руки у охранников были хваткие…
…рвали воротники…
…ротмистры отбивались с трудом, хотя…
…вся кутерьма подвигалась к самым дверям кабинета…
…но все же охранники знали инструкцию полковника Герасимова, тем более что в потасовке сползла на сторону борода у одного ротмистра…
– Фальшивая! Держи их!..
И зов агента Горбатенко:
– Ваше превосходительство! Дело неладное!..
Выскочил на шум генерал Замятин:
– Что? Что?
Ничего не поняв, генерал не успел отдать еще никакого приказания, как все три портфеля вскинулись над головами, потом с верхотуры под ноги, под ноги сцепившемуся людскому клубку!..
Под общий вскрик:
– Да здравствует свобода!
– Да здравствует анархия!
– Смерть!..
Едва ли генерал Замятин успел все происходящее осмыслить. Троекратный взрыв потряс приемную, вышиб раскрытые генералом и уже не нужные двери, сдвинул стены, из приемной с воем ворвался в кабинет одной своей волной, а другой, еще более мощной, ринулся по лестнице наверх, в раскрытый зев балкона, где ловил бабочку несмышленыш Адя, а сестрица его читала книжку…
XI