Стоянка поезда – двадцать минут

Мартыненко Юрий

— Даже так? — расстроено спросил Генрих. — Жаль. Очень жаль. Было бы любопытно посмотреть даже с той точки зрения, что вам предстоит теперь или в перспективе столь новаторская деятельность, связанная с российско-немецкими отношениями.

— Очень-очень хотелось бы, но, — Катерина слегка развела руками. — Если бы немного раньше, в прошлую нашу встречу…

— Увы, раньше бы не получилось. Вилли сидел за монтажом всей ленты. Отснято много материала. Надо было всё привести в норму.

— Да, жаль. Но договоримся в следующий раз непременно посмотреть.

Хорошо? Да, и знаете, Генрих, вы вспомнили о Вилли, может быть, имеет смысл ему войти в тему? Я имею в виду то, о чём мы только что говорили, о том позитиве, который несут крепнущие культурные связи между Россией и Германией.

Генрих задумался и ответил не сразу.

— Пожалуй, следует подсказать ему. В чём-то эта идея пересекается с неподдельным интересом парня к сегодняшней российской действительности. Да и заявленная тема диплома, который он готовит к защите в университете, достаточно близка к этим вопросам.

— Надо надеяться, что это будет связано с лучшими временами, которые всё-таки наступят в России…

— Мы с Вилли скоро увидимся и я, обещаю, составлю с ним разговор на предмет дальнейшего сотрудничества.

— Отлично! Ну, всё! Кажется, мне пора, — протянув руку к сумочке на столике, с некоторым сожалением сказала Катерина.

— Я вас провожу, — приподнялся со стула Генрих.

— Право, неловко вас тревожить! Занимать время. Вы бы просто посадили меня в такси.

— Нет-нет-нет! — категорично заявил Генрих. — И не тревожите вы меня, и времени у меня предостаточно. Итак, у нас ещё есть время проехаться по городу, а затем на вокзал. Так и мне будет спокойнее, да и есть возможность соблюсти русскую традицию — провожать гостей до вагона. Так?

— Да, как бы так, — согласилась Катерина.

— У нас найдётся ещё хотя бы три минуты времени?

— Три? Да, найдётся.

— Неожиданный, может быть, вопрос, но мне хотелось бы его задать.

— Нет проблем. Пожалуйста, Генрих.

— Речь о пенсиях у ваших ветеранов?

— Ветеранов труда?

— Нет. Ветеранов войны?

— Пенсии, по нашим меркам, вроде бы, приличные. Хватает и на продукты и, например, в городе за жилищно-коммунальные услуги заплатить. Проблема в постоянном росте цен, вот в чём дело… А почему вы, Генрих, об этом спрашиваете?

— Понимаете ли, Катерина, в том видеофильме, который я хотел вам показать, есть кадры, на которых российский ветеран войны торгует на железнодорожном перроне овощами.

— Да? — удивилась Катерина и тут же, задумавшись, добавила: — В общем-то, бабуси сплошь и рядом продают пассажирам проходящих на больших станциях поездов разную снедь — картошечку, молоко, зелень с огорода. Ну, а в данном случае, вероятно, бабуся приболела, вот и решил дедушка её подменить. Наши старики, особенно, тем более, деревенские, без дела не сидят. Постоянно в движении. В огородах копаются на грядках, скотину домашнюю содержат.

— Да-да, Катерина, трудолюбия вашим людям не занимать, — после некоторой паузы согласился Генрих. — Ну, что? Пора?

—

Теперь уже, действительно, пора! — Катерина глянула на часики. — Ой, в самый обрез едем!

…Проводив спутницу на поезд, Генрих, по пути домой, в такси поймал себя на мысли, что Катерина, вероятно, не догадывается, что он тоже воевал в годы войны на восточном фронте. Или догадывается, но стесняется спросить? Наверное, во время просмотра видеофильма был бы наиболее подходящий момент сказать о том, что ему довелось в молодые годы побывать в России. Сначала на фронте, затем в плену. Тема, конечно, щепетильная и деликатная, но, как говорят русские, из песни слова не выкинешь…

* * *

…Через несколько лет президент России Владимир Путин выскажет мнение, что сегодня немецкий народ не должен нести ответственность за то, что было совершено когда-то. Немцам навязали чудовищный груз ответственности за то, что натворил Гитлер, и до сих пор попрекают их сделанным, не позволяя смыть эту страшную печать вины. По мнению современных русских политиков, Германия — уже совсем другая страна. Если до бесконечности попрекать её жителей деяниями Гитлера, это может привести к непредсказуемым последствиям. Ведь когда-то именно такое поведение после Первой мировой войны привело к началу Второй мировой…

34

Павел тщательно вытирал измазанные руки промасленной ветошью. За спиной гулко стукнула дверь. Послышалось знакомое покашливание.

— Опять с фунфыриком? — не поворачивая головы, спросил Павел.

— Нет! Что ты? — поспешно отозвался Петруха извиняющимся голосом. — Здорово, работяга, — подойдя ближе, протянул он руку.

— Здорово, коли не шутишь. У меня грязная.

— Ничего. Мы, механизаторы, к маслам привычные. Ну, как продвигается ремонт? — с деловым видом, абсолютно без перегарных запахов, с виду заметно посвежевший, Петруха кивнул на разобранный передок трактора.

— Двигатель, конечно, идёт вразнос. Коленвал портачит.

— Что с ним?

— Резко возрастают обороты.

— Так можно полностью вывести из строя.

— В том-то и дело…

— Как думаешь, какие причины?

— Ты и сам знаешь. Давай вспоминай, коли интерес, я вижу, к технике проснулся.

— Вроде, проснулся. Да ведь техники-то путной не осталось. Всю угробили.

— Не угробили. Износилась техника. Люди с возрастом стареют. Техника тоже, хоть и железо.

— Железо быстрее изнашивается.

— Ну и почему резко растут обороты?

— Причин несколько.

— Каких?

— Воздухоочиститель переполнен маслом. Много масла в корпусе регулятора топливного насоса. Шестерни фрикционного привода регулятора пробуксовывают и, и, и что-то ещё…

— Рейка топливного насоса заедает. Так?

— Точно! Всё верно. Лишнее масло слил?

— Слил, только откуда оно лишнее-то оказалось?

— Откуда-откуда? С похмела кто-то последний раз заправил, и всё, — щёлкнул по горлу Петруха.