"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
За ней захлопнулась дверь предбанника.
Голова плыла… От пара ли или все же от близости реки? Ковалев прошел по мосткам до самого края еле дыша, – сердце стучало часто и тяжело, не билось, а дергалось… Маслянисто-глянцевая вода в свете лампочки над крыльцом была чернее черного, казалась густой, как смола. Он сглотнул, прежде чем вскинуть руки, вдохнуть и оттолкнуться от скользких досок…
Она была восхитительна – после жаркой парной. Она обожгла кожу с головы до пяток не холодом вовсе, а вожделенной колющей прохладой. Она нисколько не напоминала смолу, она была легкой, веселой и игривой. Ну,
Он не добрался и до середины, когда плечо кольнуло забытой уже болью, и то ли в голове, то ли над водой тихо раздались быстрые отчетливые слова:
– Немедленно поворачивай назад, дурак…
И Ковалев не сразу послушался этих слов, прошел вперед еще немного – будто по инерции, пока не ощутил мощный ток воды под собой, черную глубину (он никогда не боялся глубины, он вообще не понимал, что такое глубина!), – ледяное тело реки в любую секунду готово было схватить, зажать его со всех сторон, оплести руки и ноги холодом, словно паутиной. И он почувствовал себя жалкой мушкой, которая вот-вот увязнет в липкой паутине… Нет, это был не страх, а всего лишь ощущение опасности (притупленное у мужчин, как вчера сказала Влада). Азартная игра с высокой ставкой. И Ковалев повернул обратно – течение здорово снесло его в сторону, но огонек на крыльце бани послужил хорошим ориентиром.
Холод стал нестерпимым лишь в нескольких метрах от берега, по которому металась Влада, завернутая в простыню. Она забежала на мостки, поскользнулась и чуть не упала, вернулась на берег и снова бросилась к мосткам… Неужели она поняла, что он только что изменил ей – прямо у нее на глазах?
Ковалев взялся рукой за доску и нащупал ногами дно. И хотелось выбраться из воды побыстрее, но тело плохо слушалось, и голова опять закружилась. Влада соскочила с мостков и, шагнув в воду Ковалеву навстречу, влепила ему пощечину, довольно кривую, не звонкую вовсе, и повторила ее с другой стороны – вышло лучше. А потом еще и со злостью пнула его ногой под коленку. Злость ее была смешной и беспомощной, отчего Ковалеву стало жаль ее до слез.
– Ты придурок! Ты идиот ненормальный! Я тебе говорила – у тебя крыша течет реально! – тихо-тихо прошипела она ему в лицо, повернулась к нему спиной и пошла к крыльцу, но тут же передумала и, снова развернувшись, ударила его обоими кулаками в грудь – это было еще более жалко, чем удар босой пяткой, и простыня, не выдержав напряжения, потихоньку поползла вниз. Влада подхватила ее одной рукой, но это простыню не удержало.
– Иди в баню, идиот! – рявкнула Влада и, пропустив его вперед, врезала ему ладошкой между лопаток. – Быстро!
– Да я иду, чего ты?.. – пробормотал Ковалев.
– Чего я? Я не хочу остаться вдовой в двадцать семь лет! Кретин. Недоумок. Сволочь.
– Да все ж нормально… Чего ты испугалась-то? – Он оглянулся через плечо, поднимаясь по ступенькам.
Она поняла, наверное. Потому и разозлилась.
– Дурак! – Она всхлипнула. –
Если бы Ковалев не чувствовал за собой вины, он бы рассмеялся.
Влада затолкала его в парную и, наплескав кипятка на камушки, долго и злобно хлестала веником по его плечам – после ледяного холода было горячо и приятно.
– Не смей даже близко подходить к воде! – выкрикнула она, когда Ковалев запросился наружу.
– Да ладно, я только макнусь… – Пожалуй, азарта уже не было, только нормальное желание окунуться после пара.
Влада набрала в грудь воздуха, чтобы возразить, но сдулась вдруг и махнула рукой:
– Черт с тобой, и я тоже…
Ковалев так и не понял, держит она его за руку или держится за нее.
– Так что там старая ведьма тебе сказала? Чтобы я уехал немедленно и навсегда? – спросил Ковалев уже в постели, собираясь спать.
– А она ведьма? – Глаза у Влады загорелись.
– Ты как ребенок… – проворчал он.
– Ну это же интересно!
– Ничего интересного. Гаси свет.
– Нет, Серый, ты мне скажи, почему ты назвал ее ведьмой!
– Потому что она хитрая. Так что она тебе сказала?
– Она сказала, что тебе здесь долго оставаться нельзя. И что твои бабушка с дедушкой недаром никогда тебя сюда не привозили – и вовсе не из опасений за твою ранимую душу. А потому что ее бабушка нагадала твоей, что ты утонешь. Здесь в реке живет сом, и он считает тебя своей добычей, которую у него отобрали.
– Моя бабушка была образованной женщиной, она не могла поверить в эту чушь, – фыркнул Ковалев.
– Много ты знаешь о бабушках! Если мне кто-нибудь нагадает про Аню, что она, например, разобьется в горах, я, может, и не поверю, но ребенка в горы не повезу. И вообще – всю жизнь буду бояться гор. А если твоя мама утонула, могу себе представить, как боялась за тебя твоя бабушка…
– Но ведь дед отдал меня в бассейн. И ничего такого не испугался.
– Он нарочно отдал тебя в бассейн, чтобы ты хорошо плавал.
– Тренер нам говорил, что чаще других тонут именно хорошие пловцы…
– Вот! – торжествующе заключила Влада. – Потому что мозгов нет, а понтов – хоть отбавляй. И чувства опасности нет ни грамма! Ты же сам мне рассказывал, как в школе чуть не утонул в холодной воде! Что тебя понесло на середину речки? Если поплавать хотел – так и плыл бы вдоль берега!
Это Ковалеву в голову не приходило – что плыть можно вдоль берега… Если бы он не чувствовал себя виноватым, то промолчал бы.
– Ну хватит уже! – рявкнул он. – Сколько можно об одном и том же? Гаси свет!
– Не ори на меня, – нисколько не обидевшись, сказала Влада. – И до выключателя мне через тебя не дотянуться, так что гаси свет сам.
Ковалев повернулся к ней спиной, выключил торшер и сделал вид, что засыпает.
– Ну Серенький, ну не сердись… – Влада прижалась к его спине.
– Сама не сердись. – Он помолчал. – А старая ведьма Ангелина Васильевна боится, что я ее дочку соблазню, потому и нагадала тебе эту ерунду, чтобы я побыстрей уехал, а ты с ребенком здесь осталась.
– Серый, какие тонкие интриги! А ты собираешься соблазнить ее дочку?