"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Дрожит огонек от тихого дыхания, мечутся вкруг него быстрые хваткие тени, множатся и разлетаются по сторонам.
– Кто выпустил на свободу хтона?
Речная дева уходит под воду с тихим всплеском, недолго бегут круги по блестящей воде… Быстрая ее тень прячется на дно омута, растворяется в тени речного дна.
– Это тебе знать необязательно. И никогда – никогда! – не ищи помощи у демонов смерти. Не расплатишься: демон смерти оставит вокруг тебя выжженную землю…
– Как вокруг Зои?
Волчья тень скользит по кромке холодного
Он взял ее еще раз, проснувшись среди ночи, – торшер не горел, они лежали «ложкой», тесно прижимаясь друг к другу, на Владе уже не было ночной рубашки, и Ковалев решил, что глупо этим не воспользоваться. На этот раз река ему не мерещилась; он, словно желая загладить вину, старался быть нежным и, против обыкновения, шептал ей на ухо что-то лестное и ласковое.
Однако после этого его мучили сны, полные вожделения и чересчур смелых фантазий, и в шесть утра он проснулся от нестерпимого желания. Собственная ненасытность показалась странной – неужели за пять дней он успел так соскучиться по жене? Обычно Ковалев относился к супружеским обязанностям без должного рвения, и Влада против этого не возражала.
– Серый, ты сбрендил… – сонно пробормотала она, когда он сгреб ее в объятия и перевернул на спину.
Он ничего не ответил, продолжая тискать ее тело – теплое и расслабленное со сна.
– А зубы почистить? – зевнула она.
– Принять ванну, выпить чашечку кофе… – проворчал Ковалев, не останавливаясь.
– Делай, что хочешь, но не смей целовать меня в губы.
– Как скажешь…
Наверное, баба Паша тоже хотела взглянуть на жену Ковалева, потому что появилась в самом начале восьмого. Влада отказалась идти в санаторий, не попив чаю (а к чаю были жареные блинчики с мясом, яичница и пирожки бабы Паши) и тем более не угостив чаем соседку, и за завтраком обе весело болтали, а Ковалев посматривал на часы и качал головой.
– Боишься, тебе манной каши не хватит? – спросила Влада, когда он взглянул на часы в четвертый раз.
– Нехорошо опаздывать… – пробормотал он.
– Ты солдафон, – отмахнулась Влада и повернулась обратно к бабе Паше: – Он мне все нервы вымотал своими опозданиями. Если я ставлю завтрак на стол на пять минут позже положенного, он за эти пять минут весь изведется и меня изведет.
– Влада, кончай трепаться. Нас ребенок ждет, – проворчал Ковалев.
– Серый, посмотри на часы еще раз. Двадцать минут восьмого. Идти до санатория десять минут. У нас еще полчаса.
– Ты эти полчаса будешь краситься…
– И так каждый раз, – невозмутимо продолжила Влада, обращаясь к старушке. – В театр мы приходим за сорок минут до первого звонка. На поезд – когда его еще не подали на платформу. Если он вызывает такси, то мы торчим на улице, а не ждем, когда нам
– Зато непьющий… – вздохнула баба Паша.
Влада осеклась и посмотрела на Ковалева с улыбкой.
– Ладно, ладно, Серенький, не изводись. Сейчас пойдем.
В заключение баба Паша пригласила их помыться у нее в бане – и, поколебавшись, Ковалев согласился.
Он опасался, что Владу в санатории плохо примут, и всю дорогу пытался ей что-то объяснить, она же его не слушала – ее больше занимал переход через мост и возможное появление опасной собаки.
Уже на другом берегу она остановилась и посмотрела на реку.
– А знаешь, она страшная…
– Кто? – Ковалев сделал вид, что не понял, о чем речь.
– Река.
Небо было затянуто тучами, и вода казалась свинцовой, с тусклым блеском темно-серого металла – тяжелым и ядовитым.
– Хочешь, я ее переплыву? – неожиданно для себя спросил Ковалев.
Влада скосила на него глаза.
– Крыша потекла? Летом переплывешь.
Идею взять семейный абонемент в бассейн она приняла с энтузиазмом и, вместо того чтобы слушать Ковалева, строила планы о покупке плавательных шапочек и закрытых купальников.
Они, конечно, чуть не опоздали и вошли в столовую, когда младшая группа уже сидела за столами. Влада, поздоровавшись, лучезарно улыбнулась собравшимся сотрудникам, и от их настороженности не осталось и следа – они тоже приветливо (и искренне!) заулыбались в ответ. На этот раз Татьяна Алексеевна завтракала со всеми, чего раньше не случалось.
– Это моя жена – Влада, – пробубнил Ковалев в ответ на ее взгляд.
– А по отчеству? – поинтересовалась неверующая воспитательница.
– Влада Всеволодовна, – буркнул он, ощущая невыносимую неловкость от того, что его жену эти женщины рассматривают так бесцеремонно оценивающе.
– Очень красиво! – восхитилась Татьяна. – И хорошо запоминается.
Инна тоже улыбнулась загадочно и встала, чтобы Ковалев и Влада прошли за стол. Он не мог лезть первым – пропустил вперед жену, и, конечно, получилось, что Инна сидит рядом с ним, с другой стороны.
В этот миг Аня увидела маму и едва не подскочила со стульчика, но Влада поднесла палец к губам, и Аня осталась сидеть на месте, улыбаясь во весь рот.
Здесь на завтрак тоже подали блинчики, только с творогом, но говорить при всех, что блинчики с мясом дома были лишними, Ковалев не стал. Зоя Романовна, как всегда, похлопала в ладоши, призывая к утренней молитве, и Аня собиралась вместе с Селивановым начать завтрак, но Влада покачала головой и знаком показала, что надо подождать. Селиванов (с распухшим носом и заметным фонарем под глазом) посмотрел на Ковалева и догадался, что одному начинать есть не стоит. Молитву Влада выслушала деликатно, не меняя приветливого выражения лица. И даже не вздохнула с облегчением, когда все наконец перекрестились.