"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Береженого бог бережет, – ответила Ириша. – Тебе Татьяна медосмотр назначила, без него на обед тебя не пустит.
– Я не пойду на обед. Мы уезжаем сегодня.
– Обиделся? А нечего обижаться. Я говорила, что это Алька порчу на тебя наводит.
– Наслала на персонал санатория острое желание позвонить в полицию?
– Какая Алька? – Влада навострила уши.
– Так Ангелина, Инкина мать, – без задней мысли объяснила Ириша. – А что ты хотел, когда забирал ребенка? А если бы у него приступ случился по дороге? А если бы он поскользнулся и ногу сломал? Ты представить себе не можешь, сколько бы у нас было проблем и какая это ответственность. Оно нам надо? Мы родителям и то под расписку детей отдаем. А тут – чужой мужик ребенка забрал!
От «медосмотра»
– А ты проверь, – сказала Ириша. – Хроником хочешь стать?
Спасибо, что не сюсюкала и не ужасалась… Но более всего ее удивили ссадины недельной давности, оставленные челюстями сома…
– Это как тебе удалось так ободраться? Нарочно, что ли?
Говорить, что его укусила рыба, Ковалев не стал.
– В дырку на мостках провалился, когда из бани в воду нырял.
Ничего более правдоподобного в голову не пришло. Ириша не поверила, но спрашивать больше не стала.
Список лекарств она отдала Владе.
Через полчаса после ее ухода, когда Влада собиралась в санаторий за Аней, у калитки появилась Татьяна Алексеевна собственной персоной. В отличие от Ириши, трепать Хтона за уши она побоялась, и тот, почуяв ее страх, рычал зло и грозно.
Татьяна вежливо расспросила о самочувствии Ковалева, рассыпалась в извинениях за своих подчиненных, ни слова не сказав о своих связях.
– А кто такой Игорь Моисеевич? – все же спросил Ковалев.
– Главврач областной больницы, – сдержанно ответила она. – Кстати, никто меня туда не вызывал. Я приехала, попила чаю и поехала обратно.
– Вы о моем самочувствии пришли узнать? – намекнул Ковалев, когда ушла Влада.
– Конечно нет, – улыбнулась Татьяна. – Я хочу поговорить с вами начистоту. И, наверное, стоило сделать это раньше.
Ангелина говорила, что Татьяна верит только в то, что трогала своими руками… Может, хотя бы у нее нет никаких странных фантазий?
– Ирина Осиповна сказала, что вы собираетесь уехать. Я пришла попросить вас не уезжать. Ну хотя бы до понедельника.
– Полежать в кровати, что ли? – фыркнул Ковалев.
– Я сомневаюсь, что вы будете лежать в кровати. Давайте я попробую вам все объяснить. И начну издалека. Когда-то, очень давно, я дружила с вашей матерью…
– Да, об этом мне рассказала Ангелина Васильевна.
– Вряд ли она знает все подробности той ночи, когда погибла ваша мать. Дело в том, что мы с братом были у Наташки в ту ночь. И я, и Мишка… мы до сих пор считаем, что виноваты в ее гибели. Пусть косвенно, но виноваты. За это ваш отец всю жизнь плевал Мишке под ноги… Меня он не винил, потому что я женщина и вроде как имела право испугаться, а Мишке не простил малодушия, так и не простил, хотя и не рассказывал об этом никому.
Еще одно покаяние?
– И что же случилось той ночью?
– Понимаете, я до сих пор считаю произошедшее не совсем правдоподобным. Но я видела все своими глазами. Я не верю ни в какие сверхъестественные силы, я вообще рациональный человек. Я доктор наук, наконец…
– Не оправдывайтесь. Я уже привык, что тут все немного чокнутые.
Татьяна не обиделась, лишь попыталась скрыть улыбку.
– Ваша мать приехала сюда после четырехлетнего отсутствия. Раньше мы дружили вчетвером, но Зоя… Романовна просто ее возненавидела, еще раньше, до отъезда. А Ангелине, как вы уже знаете, бабка нагадала…
– Да, я слышал, что она насылает на меня порчу.
– Насчет порчи – это полная чушь, конечно. В общем, мы тогда раскололись, я поддерживала Наташку, а Ангелина – Зою. Я одна знала, что вашим отцом был наш Федька Смирнов, а не приезжий Валерик Орлов, царствие небесное им обоим. Но в те времена не было никаких тестов ДНК и доказать это Наташка не могла, тем более что Валерик раззвонил
– Так что же произошло той ночью? – кашлянул Ковалев.
– Та ночь не имеет никакого отношения к тому, чей вы сын. В ту ночь у Надежды Андреевны было дежурство, а Наташка еще в первый день пожаловалась мне, что ночью слышала домового. Мы отнеслись к этому как к игре, как к сказке, понимаете? Будто детство вернулось, когда мы друг дружке страшные истории рассказывали. А Наташка всегда боялась темноты и страшных историй не любила. И она попросила меня переночевать у нее, боялась остаться в доме одна. Я рассказала про домового Мишке, а он тогда собирался поступать в семинарию, желание для советского юноши неожиданное и в некотором роде предосудительное. Голова у него была забита всякой ерундой, тогда о вере он имел смутные представления. А тут обрадовался возможности сразиться с нечистой силой, поехал в церковь – тогда было мало действующих церквей, – и раздобыл святой воды. Договорился с батюшкой об освящении этого дома. Из церкви он вернулся поздно, добирался в Заречное на попутках и пришел к Наташке ближе к полуночи. Вы спали в маленькой комнате, – Татьяна показала на дверь, – а мы сидели в большой, погасив свет, – ждали появления домового. Вы, наверное, понимаете, что если очень хочется что-то услышать, обязательно услышишь. А если еще и заводить друг дружку… В общем, нам показалось, что в доме кто-то есть. И Мишка принялся читать молитвы и брызгать по углам святой водой. Вы даже представить себе не можете, как это было смешно…
Татьяна прервалась, покачав головой. И слово «смешно» она выговорила с горечью.
– Так вот, дальше и случилось нечто фантастическое, чему я так и не смогла найти рационального объяснения. Сначала хлопнула дверь на веранду. Потом, как положено, по дому прошел холод, но, скорей всего, насчет холода мы себя накрутили. Мои субъективные ощущения можно не принимать в расчет, но, знаете, чем громче Мишка читал молитву, тем мне делалось страшней. Я просто оцепенела от ужаса. И Мишка… понимаете, я вижу: он не просто так молитву все громче читает, он, можно сказать, от страха кричит. Чем ему страшней, тем громче он слова выговаривает. Наташка тоже оцепенела вся, мы за руки держались, я чувствовала, как дрожит ее рука. И тут вы закричали из маленькой комнаты: волк, мама, здесь волк! Наташка бросилась к вам, открыла настежь двери… Вы спали с ночником, она включала красный фонарь для печати фотографий, если знаете, что это такое…
– Он стоит на шкафу. До сих пор, – кивнул Ковалев.
– Так вот, мы-то сидели в темноте, свет ночника показался очень ярким. И я клянусь вам, я видела волка в углу комнаты. Пойдемте, я покажу, как все было.
– Не надо. Я и так хорошо это представляю.
– Я лишь хочу, чтобы вы мне поверили. Не в домовых и волков в детских спальнях, а в то, что я вам не лгу. Я видела его своими глазами. Я допускаю, что мне могло показаться. Я смотрела на него не больше секунды, а потом завизжала и бросилась прочь из дома. Я испугалась, понимаете? Я ничего не соображала от страха. А Мишка… Мишка побежал за мной. Мы оставили Наташку одну с этим кошмаром, мы не догадались сразу, что она не могла убежать и бросить вас. Она всегда боялась собак… Может быть, в этом и не было никакой мистики. Может, кто-то в самом деле решил напугать Наташку до полусмерти… – Татьяна осеклась и поправилась: – До смерти… Я даже одно время подозревала, что Зойка подговорила кого-то привести в дом эту собаку, ведь мы слышали хлопок двери, чувствовали холод в доме – если открыть дверь, вы заметите ток воздуха с веранды…