"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Батюшка растерянно кивнул – наверное, догадался, кто здесь настаивает на том, чтобы ребенка разрубили пополам…
– Павлик, к Богу нужно идти с открытым сердцем, не сомневаясь в своем желании к нему прийти, – сильным певучим голосом пропел отец Алексий. – И насильно никто тебя крестить не станет.
Он покосился на Зою и не стал говорить больше ничего – так и оставил свои слова двусмысленными. Ковалев оказался рядом с Павликом не задумываясь об этом, машинально встал между ним и Зоей. И тут Юлия Михайловна незаметно для остальных вложила руку Павлика в руку
– Пойдем, – сказал Ковалев Павлику. – Погуляем, пока идет молебен.
Павлик закивал часто и радостно и чуть не впереди Ковалева направился к выходу. Селиванов сиял, как начищенный пятак, и посторонился, шагнул в холл, пропуская Ковалева в двери. Зою Ковалев не видел, но чувствовал ее ядовитый взгляд в спину, слышал ее частое дыхание – она не сразу нашла возражения, а может, и боролась с собой и своей совестью.
Она опомнилась, когда Ковалев был уже за дверью, заорала вслед:
– Вы не имеете никакого права!..
И тут Селиванов захлопнул дверь в столовую снаружи и сунул в петли для замка шнурок для зарядки телефона. Хохотнул, завязывая шнурок покрепче, со словами, обращенными, должно быть, к Зое:
– А вот хрен тебе на весь макияж!
– Селиванов, это называется хулиганство… – намекнул ему Ковалев, не собираясь, впрочем, ничего менять.
– Я скажу, что это вы завязали, – снова хохотнул тот. Нервно. – Гребите отсюда шустрей, пока вас не поимели орально-церебральным путем.
Между тем в дверь изнутри стучали все громче, слышались возмущенные выкрики воспитателей и врачей, Зоя грозила вызвать милицию. Однако Павлик одевался с такой поспешностью, что Ковалев решил не обращать внимания на угрозы – пусть скандал уляжется в отсутствие ребенка.
Селиванов на прощание хлопнул Павлика по плечу и сказал:
– Пашка, ты молодец! Ты так Зою уел! И вообще…
Павлик от этих слов расцвел, порозовел и ответил:
– Вить, это потому что ты настоящий брат. Самый настоящий.
– Дверь не забудь открыть, – напомнил Ковалев Селиванову.
Чтобы никому не пришло в голову искать нездоровые мотивы в прогулке взрослого с маленьким мальчиком, Ковалев решил вести Павлика к себе домой, к Владе и Ане. И детям вдвоем будет веселее, и чаю можно попить, и диван, как обещал, передвинуть.
Подходя к мосту, Павлик все внимательней разглядывал реку, а потом спросил:
– А речку можно зимой переплыть?
– Нет, – ответил Ковалев.
– Совсем?
– Такую нельзя. Маленькую можно, но не нужно.
– А почему нельзя?
– Потому что вода холодная.
– Ну к холоду же можно привыкнуть… – не очень уверенно сказал Павлик.
– Если ты привык к холоду, то, считай, уже утонул. От холода люди умирают. А в холодной воде быстро теряют сознание и тонут.
– И что, совсем-совсем никак нельзя речку переплыть? – не поверил Павлик.
– На лодке можно. Но мы пойдем через мост.
Однако, оказавшись у моста, Павлик,
– Какие дырки большие… А если провалишься? В речку упадешь и утонешь?
– Не провалишься.
Ковалев подумал и решил, что спокойней будет перенести ребенка через мост, – Аню он всегда нес через мост на руках, а Павлик был не намного ее тяжелей. Однако Павлик неожиданно растерялся, замолчал – должно быть, его давно никто не брал на руки. Впрочем, на середине моста он успокоился, вертел головой во все стороны, а потом спросил:
– А Бледная дева… То есть ваша мама… Она с этого моста с вами прыгнула?
Ну да, Ириша рассказала Селиванову историю о Бледной деве, и теперь даже младшей группе известны все подробности этого происшествия… В бутылку Ковалев не полез.
– Да, с этого.
– А вы можете показать, с какого места?
– Зачем тебе?
Павлик задумался над ответом, но все же сказал:
– Я же должен ее с днем рождения поздравить, ведь у нее в понедельник день рождения…
Вообще-то день рождения у матери был в июле, но Ковалев вспомнил разговор с Инной и не стал говорить этого Павлику.
А Павлик добавил со значением:
– Ведь больше ее никто не поздравит. Вот вы, например…
Ковалев не стал отвечать.
– Вот с этого примерно места. – Он остановился около перил.
Павлик заглянул вниз.
– Высоко…
– Я надеюсь, ты не собираешься прыгать с моста, чтобы ее поздравить, – проворчал Ковалев.
– Не, я думаю, надо прямо отсюда открытку вниз сбросить. Но мне кажется, одной только открытки ей не хватит… За открытку она от меня не отстанет.
Пожалуй, Инна оказалась права: этот раунд она Зое проиграла… Потому что вместо сочувствия к Бледной деве, вместо взгляда сверху вниз Павлик собирался от нее откупиться. А это совсем другое.
– Ты не понял. Не за открытку, – попытался объяснить Ковалев. – А за то, что ты ее жалеешь, хорошо к ней относишься. За то, что ты один вспомнил про ее день рождения и поздравил.
– А вы чего же про ее день рождения не вспомнили?
Ковалев понял, что заврался, и промолчал.
– А, я понял! – обрадовался Павлик. – Это вы потому, что она и вас утопить собиралась!
– Она не собиралась меня топить. Она меня спасала, – неожиданно резко ответил Ковалев.
Наверное, надо было выбрать тон помягче – Павлик замолчал, будто чего-то испугался.
Ковалев издали заметил, что в доме не горит свет. Хтон, завидев нового хозяина, начал радостно рваться с цепи.
– А это… тот самый волк? – Павлик испуганно попятился.
– Не бойся, он же на цепи. Но вообще-то он оказался совсем не злой – просто его никто не любил, вот он и злился на всех.
– Анька говорила, что спокойненько его гладит, – вздохнул Павлик и поежился.
Ни Влады, ни Ани дома не было. Ну вот куда они подевались? Отправились гулять? И баба Паша нарочно не пришла, не хотела мешаться. Ковалев набрал номер Влады – ее телефон тут же зазвонил в маленькой комнате…