"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Мальчишку снесло под мост, туда, где позади опор вились водовороты, – до середины реки он не доплыл, и нырять пришлось неглубоко. Ковалев не стал рассуждать, откуда он знает, где именно нужно нырять. Ни перед тем, как нырнуть, ни после, когда ухватил Селиванова за руку, – тот уже не сопротивлялся, но Ковалев все равно перехватил его за волосы и повернул к себе спиной, как положено. Машинально, не думая. Глупый мальчишка был в одних трусах… От холода в глазах потемнело – ничего кроме темной воды вокруг. Непослушное тело отяжелело, налилось свинцом и шло ко дну, вместо того чтобы подниматься на поверхность. Ковалев неловко
Вынырнул. Хлебнул мокрого ветра, еще и еще… Теперь к берегу? Не доплыть.
А Коля неплохо соображал: развернул моторку, и теперь она плыла по течению совсем рядом – Ковалев рванулся в ее сторону, боясь, что снова уйдет под воду. Ухватился за борт, но не удержался. Спасибо Коле – подхватил Селиванова под мышки, потащил в лодку.
– Ерш твою растудыть! – приговаривал Коля. – Вот как? Ну как ты его почуял, а? Я ж ни сном ни духом не понял, куда ты так спешишь! Нет, ну вот как?
– Наука эзотерика… – нервно хохотнул Ковалев, но, должно быть, говорил он не очень разборчиво – челюсти не разжимались.
Если бы не Колина помощь, вряд ли Ковалев смог бы влезть в лодку. Но, вырвавшись из вязких объятий реки, он испытал некоторое облегчение, будто ее чары развеялись на время. Нашлись силы перекинуть мальчишку через колено и вдарить хорошенько под лопатки, снизу вверх. Мальчишки живучи – у Селиванова с одного удара изо рта полилась вода, он вдохнул и закашлялся еще до того, как Коля завел мотор.
После этого жесткий обруч снова туго стянул голову, опять накатила дурнота, а глубокому дыханию мешало что-то под ребрами.
– У меня в бане тепло, вчера топил! – сообщил Коля, заглушив мотор. – Теплей, чем в доме, градусов сорок, не меньше!
Наверное, надежда на тепло удержала Ковалева от потери сознания. Смотреть на голого Селиванова, сидевшего и кашлявшего на банке, было страшно – внутри все переворачивалось. И надо было накрыть его хотя бы и мокрой курткой, но Ковалев не успел даже расстегнуться – Коля уже подводил моторку к берегу.
Павлик слишком долго стоял у калитки, ощущая, как время утекает сквозь пальцы… Волк не бросался на него, не кусал, но только Павлик собирался с духом сделать шаг вперед, и волк снова оскаливал зубы…
– Ведь ты – человек, ты и сильный, и смелый… – как заклинание повторял Павлик, но так и не осмеливался шагнуть вперед, прямо в волчью пасть…
А потом ему пришло в голову идти не вперед, а вдоль забора, бочком, – это все равно приближало его к мосту и к тропинке, которая вела на мост от остановки в обход санатория.
И волк двигался бочком вместе с Павликом.
Мастер спорта сказал, что волк Павлика не загрызет точно. И даже не укусит. Но, наверное, он имел в виду, если гулять вместе… А вот так, когда мастера спорта рядом нет, неизвестно, загрызет волк Павлика или не загрызет.
Добравшись до того места, где забор поворачивал, а вдоль него
Витька утонет. Если простоять тут еще хоть минутку – Витька утонет! Волк снова показал клыки, Павлик отступил назад и заплакал от отчаяния. Волк от удивления сел, навострил уши и посмотрел на Павлика, склонив голову набок. Как собака. И это неожиданно разозлило Павлика: вот ведь подлый, хитрый зверь! Удивляется чему-то! Когда сам только что скалил зубы!
– Уходи! Убирайся! – заорал Павлик сквозь слезы и затопал ногами. – Пошел вон, гадский волк! Я мастеру спорта скажу, что ты на меня напал, понятно? И он тебя опять на цепь посадит!
Волк легким и быстрым, почти незаметным движением отпрыгнул в сторону. И тут Павлик вспомнил: еще тогда, в первый раз, на остановке, мастер спорта говорил, что надо нагнуться и сделать вид, что поднимаешь с земли камень… Павлик тогда ему не поверил, потому и забыл. И пока что проверить этот способ у него не было возможности.
Нагибаться было страшновато: вдруг в эту секунду волк как раз и прыгнет ему на шею? Но все-таки шагать навстречу волку было гораздо страшней. И Павлик нагнулся, сгребая с земли пригоршню еловых иголок.
Волк бросился бежать! Как по волшебству! Он испугался! Неожиданная победа высушила слезы, Павлик нетвердо шагнул на тропинку и тут вспомнил еще одну строчку из той же песни: «Иди против ветра, на месте не стой». Строчка оказалась такой подходящей, что Павлик уже почти без страха бросился бежать к реке. Как в песне – против ветра! И если бы волк снова заступил ему дорогу, Павлик сумел бы его прогнать!
В печке с каменкой трещали дрова. Света все еще не было, но две свечи осветили баню вполне сносно. Селиванов продолжал молчать – еще не пришел в себя – и трясся, как мокрая мышь. Ковалев тоже «продавал дрожжи». Ныли синяки, о которых он успел забыть, – хорошо, что света не было и ни Коля, ни Селиванов не могли их разглядеть… В кои веки Коля не соврал: в бане действительно было теплей, чем в доме. Понемногу отпускала дурнота, разжимался стянувший голову обруч – разве что озноб мешал дышать глубоко и спокойно.
Колино же настроение лишь поднялось: он шумно протопал через предбанник, скинул мокрый плащ и распахнул дверь, демонстрируя зажатую в руке бутылку водки, – Ковалев поежился от хлынувшего в баню ветра.
– Изнутри погреемся! – Коля радостно потер руки, поставив бутылку и стаканы на полок. – Заначка, неприкосновенный запас! Как чуял, что пригодится!
Одетым в натопленной бане он смотрелся не вполне органично, но раздеваться пока не стал – наверняка собирался выпить и бежать за новой заначкой.
Раньше Ковалев только слышал о том, как пол-литра водки поровну разлить на троих, – Коля в этом оказался мастером. Мелькнула мысль, что Селиванову вообще рано пить водку, а уж в таких дозах и подавно…
– Учти, на холоде не хмелеешь, только тепло делается, – заметил Коля. – Потом развезет, когда согреешься.
Ковалев с тоской взглянул в стакан – водки совсем не хотелось.
Коля заметил его скепсис:
– Да что тут пить? Самая подходящая для сугрева доза: сто шестьдесят грамм. Это еще Менделеев определил, что пол-литра на троих более всего для здоровья полезно. С тех пор и разливают водку в поллитровки.