"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Может, парня в погреб, а девку того… на потеху?… – спросил кто-то за спиной Волчка.
– Я тебе дам потеху! – рявкнул староста. – Помрет еще…
– Девки от этого не помирают, – ответил тот же голос, и парни помоложе расхохотались.
– Я сказал: в погреб! Жену свою потешь. – Староста коротко взглянул на говорившего, и хохот смолк, а он пробормотал вполголоса: – Кто их знает, может, им порченная и не нужна будет…
Волчок выдохнул и только тогда заметил, что до крови прикусил губу.
Его тащили до погреба волоком, за ноги, и он не видел Спаску. Вниз вело три ступеньки (он пересчитал
Дверь захлопнулась, стукнул засов.
Волчок попытался сесть, но сумел только подняться на колени. Руки ломило все сильней, и поясница отзывалась болью на каждое движение.
– Не смотрите… Пожалуйста… – беспомощно сказала Спаска.
– Я не смотрю, – ответил Волчок, поспешно опуская глаза.
Она встала на ноги, чуть пригибаясь под низкий полоток, и зашла ему за спину. Он думал, она захочет укрыться в каком-нибудь темном уголке, чтобы он не смог ее увидеть, даже если обернется. Но Спаска присела рядом и потерлась щекой о его руку.
– И говорите шепотом, – сказала она. – Вы все время забываете… Больно руки?
– Это ничего, – шепнул он.
Волчок заметил прикосновение к веревке, натянутой от одного запястья к другому. И не сразу понял, что Спаска делает, пока не почувствовал жар ее дыхания на спине: она грызла веревку.
– Ты сломаешь зубы.
– Неа, – ответила она.
– Заметят и свяжут обратно.
– Здесь дверь узкая. Все сразу войти не смогут. А по одному вы с ними справитесь.
А что? На многочисленных полках вокруг стояли в основном глиняные кринки, но Волчок заметил и несколько стеклянных бутылок с вином – неплохое оружие. И дубиной в погребе не размахнешься…
– Справлюсь… – вздохнул он и усмехнулся.
Спаска провозилась с веревкой не меньше получаса – отплевываясь, останавливаясь, чтобы отдышаться, и приговаривая: «Ну какая волосатая гадость!» Волчок пытался ей помочь, ослабляя и рывком натягивая веревку, но Спаска испугалась:
– Нет-нет, Волче, не надо так… У вас и без этого руки синие совсем. Я сейчас, я скоро…
И в конце концов веревка лопнула. Спаска тут же отодвинулась от Волчка, он с трудом разогнул затекшие руки и замер, боясь оглянуться.
– Развяжите меня. Пожалуйста… – сказала она, подождав немного.
– Конечно, – ответил он. – Я просто боялся тебя смутить.
– Я повернулась к вам спиной.
Узлы на туго затянутых веревках были простыми и слабыми – видно, не так давно в деревне занимались столь выгодным промыслом, не успели набраться мастерства… Но руки у Спаски отекли, покраснели, и веревки крепко впивались в запястья – оставили безобразные полосы на тонкой нежной коже. Каждый гвардеец знал, что туго вязать руки пленникам можно только ненадолго.
Она тут же запахнула рубаху на груди и обхватила плечи руками.
– Вам, наверное, было ужасно все это видеть и слышать, что они про меня говорили… – сказала она, помолчав.
– Мне? – удивился Волчок.
– Да, вам. Я
– Почему я должен плохо про тебя думать?
– Ну… – Она вздохнула. – Моя мама про такое говорила: «сучка не захочет – кобель не вскочит»…
Волчка передернуло. Его мать тоже так говорила, но услышать это от царевны он не ожидал.
– Она говорила не об этом. – Волчок взял ее за плечи. – А кто была твоя мама?
– Мама? – Спаска вздрогнула. – Ну… Просто женщина. Дочка деревенского колдуна. Я в деревне раньше жила, пока ее гвардейцы не сожгли. Тогда маму убили, и деда, и Ратко… Я с тех пор плакать не могу. Думаю иногда: надо заплакать. И не могу.
Волчок коснулся губами ее волос. Спаска совсем не походила на деревенскую девчонку, но то, что она выросла в деревне, сделало ее ближе, роднее.
– Вот сейчас тоже надо было заплакать, – продолжала она, – потому что теперь вы думаете, что я даже не испугалась, даже не заплакала…
– Я так не думаю. Ты ни в чем не виновата. Это я не смог тебя защитить.
Темный бог Исподнего мира гнал лошадь в Хстов по малолюдному Восточному тракту: бричка подпрыгивала на ухабах, угрожая перевернуться, и он опасался, что лошадь свалится раньше времени – пена на ее морде окрасилась розовым, – но все равно продолжал свистеть и нахлестывать ее кнутом. От резких движений и постоянных толчков кровоточила рана на спине, марая тонкую белую рубаху, но менее всего Темного бога беспокоило, что о нем подумают встречные. Одежду и бричку он раздобыл в замке Красного Медведя, где его всегда хорошо принимали, там же ему дали и грамоту, подтверждавшую, что он должен срочно доставить письмо Государю. Но горе было тому, кто попробовал бы его остановить и потребовать эту грамоту, – Темный бог торопился. Однажды гвардейцы с заставы попытались его задержать, но не сумели догнать…
И когда белые стены города Храма уже показались на горизонте, когда блеснули в небе его золотые купола, впереди вдруг показалась карета, запряженная четверкой лошадей, в окружении человек тридцати всадников: она тоже мчалась не разбирая дороги, и возница ее стоя правил лошадьми, раскручивая кнут над головой. И даже издалека было видно, как молод, высок и строен возница и как хорошо одет. А над каретой раскинул крылья кованый нетопырь – символ рода самого знатного колдуна Млчаны.
Не так-то просто оказалось остановиться, когда бричка поравнялась с каретой: лошадь боялась сущности Темного бога и рвалась прочь от него. Ее под уздцы подхватил один из всадников, сопровождавших карету, только тогда она остановилась, похрапывая, вздрагивая и скашивая назад налитые кровью глаза.
Дверца кареты распахнулась, и самый знатный колдун Млчаны сошел на дорогу.
– Признаться, сейчас я бы предпочел встретиться не с тобой… – проворчал он.
– Я бы тоже предпочел встретиться не с тобой… – ответил Темный бог. – Где она?
– На рассвете была между Восточным и Паромным трактом. Даже в замке увидели чистое небо над этим болотом. – Милуш Чернокнижник указал на восток. – Я думаю, гвардейцы заметили его тоже. А мы обогнали три почтовые кареты на Северном тракте, чтобы добраться сюда побыстрее.