"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Сила доброго духа не иссякала, Спаска ловила ее из последних сил: на лбу ее заблестели капли пота, она кусала губы, тяжело дышала и еле держалась на ногах. И поднимались вверх черные воронки, сгребавшие сырой торф и землю с островка. Тучи тоже мчались по кругу, обнажая бледное небо, – так мокрая тряпка стирает пыль с зеркала: все шире круги, все ярче чистое пространство. Наверное, эту дыру в облаках видно и из Хстова…
Лунные лучи осветили болото невозможно ярким светом, радужная поволока быстрых обрывков туч не затмевала его ни на гран. Вечерний туман уже упал в мох – спрятаться было негде.
Спаска
Спаска опустилась рядом с ним на колени, накрыла его руки своими и сказала:
– Сглотните.
Руки у нее дрожали.
Он не услышал ее голоса, но она сделала вид, что глотает, и повторила сказанное, нарочно отчетливо шевеля губами. Волчок сглотнул – стало легче, звон в ушах исчез, его сменил вполне терпимый шум. Она оторвала его ладони от головы и спросила:
– Слышите меня?
Ее слова донеслись до него как сквозь вату.
– Да, – ответил он – собственный голос ударил не только в уши, но и по голове.
Она прижала палец к губам:
– Тише. Не надо кричать, я-то вас слышу… Говорите так, как будто шепчете мне на ухо. И… простите меня, я не хотела… вас задеть…
– Я сам виноват, – сказал Волчок как можно тише, но Спаска снова прижала палец к губам.
– Тогда лучше совсем молчите. Это пройдет, вы не бойтесь, быстро пройдет.
– Я не боюсь, – ответил он, вытер кровь под носом и начал подниматься – от этого слегка закружилась голова и затошнило. – Что-то твой добрый дух мне добрым не показался… Он в самом деле хотел тебя убить?
Спаска улыбнулась:
– Нет. Он совсем еще мальчик, он только учится. А силы у него очень много, поэтому и получается так… коряво. Он научится, вот увидите! Он с каждым днем становится все сильней!
– Куда уж сильней… Я думаю, через два часа тут будут все гвардейцы Особого легиона… – Волчок поискал, на что бы опереться, и Спаска поспешила подставить ему плечо. Он посчитал, что ей поддержка сейчас нужнее, чем ему, и обнял ее, стараясь не шататься.
– Вам плохо?
– Нет. Голова немного кружится, сейчас пройдет.
– Я не могла иначе. Я собиралась посылать ветер только на восток, в болота, но… я не справилась. В небо проще… Я никогда не принимала столько силы сразу. Милуш бы мне помог, и в замке все равно, куда отправлять ветер, – лишь бы башню не свалить. Я знаю, я виновата…
– Тебе просто не надо было уходить из замка. А остальное… Спасибо, что жива осталась. – Волчок прижал ее к себе покрепче. – Надо уходить отсюда поскорей.
– Ой, как же вы кричите громко… Вы и свой голос плохо слышите?
– Наверное…
– Вам нельзя громко говорить, от этого у вас уши еще сильней болеть будут. Вы шепотом говорите, я услышу.
– Хорошо, – шепнул Волчок, но своего голоса не услышал из-за
На пути к брошенным на островке вещам лежали сломанные и вырванные из земли березы, и он подумал, что она наколет ногу, шагая через бурелом. А может, ему просто хотелось взять ее на руки – девочку, которая несет в мир солнце… Она была совсем легкой и обхватила руками его шею.
– Зачем? – спросила она, шепча в самое ухо.
– Чтобы ты не уколола пятку.
С берез, что стояли на другой стороне островка, ветер сорвал все листья… Волчок поставил Спаску на плащ и погладил по спине.
– Вам же тяжело… У вас голова, наверное, болит…
– Хочешь, я до самого замка тебя донесу? – спросил он.
Она улыбнулась, покачала головой и снова прижала палец к губам – Волчок забыл, что говорить надо шепотом.
Чистое небо простерлось далеко на восход, и зарево рассвета окрасило золотом узкие полоски облаков на горизонте. Волчок решил, что двигаться надо на северо-запад, к Хстову, где теперь их ждут меньше всего, и время от времени поворачивал голову к востоку, якобы в ожидании погони, на самом же деле – чтобы полюбоваться рассветом. И думал при этом, что самая прекрасная девочка в его жизни – еще и величайшая ценность этого мира, сберечь ее – слишком большая ответственность не только перед ее отцом. Имел ли он право взять такую ответственность на себя? А впрочем, он ничем не хуже Славуша, которому Змай доверил «самое дорогое». И Славуш удержать ее в замке не сумел.
Впереди показалась деревенька из десятка дворов на широком островке и шедшая от нее на Восточный тракт гать. В деревне, конечно, лучше было не появляться: чужаков в таких местах запоминают, а гвардейцы здесь будут проверять каждого чужака. И тогда напрасно Спаска постригла косу – под подозрение сразу попадут два брата, не доехавшие до Усть-Углиша. Однако почему не воспользоваться пустынной гатью?
До гати оставалось не больше полутысячи локтей, когда Спаска сжала руку Волчка, прижала палец к губам и одними глазами указала на болото. Она не остановилась, и Волчок тоже сделал вид, что ничего не заметил: рассвет набрал силу, и за прозрачными сосенками, окружавшими деревню, хорошо был виден кравшийся человек в серо-зеленом плаще и островерхом куколе. И если в деревне никто не связал бы чистое небо и появление двух чужаков, то болотник наверняка догадался, кто идет с востока через болото и почему. Болотники считают колдунов своими заклятыми врагами, а значит, ничто не помешает ему кинуться к ближайшей гвардейской заставе…
Волчок повернул к деревне, наперерез человеку в куколе. Тот сначала приостановился, надеясь, что его не заметят, но ждал не больше минуты – разгадал уловку Волчка – и бросился бегом к деревне. Гвардейская сабля лежала в котомке, вместе с плащом и сапогами, деревенскому парню не положено было носить оружие, но нож на поясе не возбранялось иметь никому… Волчок выпустил Спаскину руку и побежал за болотником. Надежда на то, что тот побоится появиться в деревне, оказалась напрасной: болотник добежал до островка гораздо быстрей Волчка и скрылся между сараюшек на заднем дворе крайней хижины. Волчок проскочил между пустой поветью и хлевом (похоже, тоже пустым) и выбежал на единственную улицу – болотник как сквозь землю провалился.