"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Да, Йока Йелен, – ответил Змай сквозь зубы. – Я бы предпочел стать косаткой, но не умею превращаться в теплокровных. Да и развернуться тут косатке негде…
– Черута, ты можешь что-нибудь сделать? – Важан оглянулся. – Как-то помочь?
– Я постараюсь. Это не самая опасная рана, но серьезная. А если в нее попала инфекция…
– Инфекции меня не берут, Черута. И все раны на мне заживают быстро. Вот увидишь, через час я буду на ногах.
– Я не сомневаюсь в силе Охранителя, – улыбнулся дворецкий-хирург. – Но я могу облегчить твою боль лишь на то время, пока я
– И на том спасибо.
Йока вдруг вспомнил, что говорил Змаю перед боем с чудотворами, и ему стало стыдно. Он не перестал считать себя правым, но от этого слова его не становились… справедливыми. Потому что Змай рисковал собой ради него, Йоки. И Важан прикрыл его спиной, когда в их сторону повернулся фотонный усилитель, и Черута тоже… Готовность мрачунов умереть за него вдруг из красивых слов превратилась в реальность: Важан сделал это не раздумывая, не сомневаясь – словно машинально. Словно это не требовало осмысления. И Змай мучается и истекает кровью, потому что защищал его, Йоку. Змай не просто считает себя правым, он готов умереть ради своей правоты…
Возбуждение, охватившее Йоку во время боя с чудотворами, постепенно сходило на нет, и он вновь почувствовал слабость и головокружение, едва сел рядом с Цапой. Но помощь тому вовсе не требовалась – а Йока как раз очень хотел чем-нибудь помочь, потому что чувствовал себя никчемным… Как шахматный король, которого все защищают, но который сам ничего толком сделать не может. А еще хотелось что-нибудь сказать Змаю, но Йока никак не мог подобрать правильных слов. Подобрать слова для Важана оказалось значительно проще.
– Профессор. – Теперь Йока сидел к нему лицом. – Я хотел поблагодарить вас и Черуту.
– За что же, позволь узнать? – Важан смерил его взглядом – и это был удивленный взгляд.
– Вы прикрыли меня от фотонного усилителя.
– Йелен, это в моих интересах. Так что благодарности не стоит.
– А если бы вы погибли? О каких тогда «ваших интересах» могла бы идти речь?
– Наверное, я неправильно выразился… Я, конечно, имел в виду не интересы, а цели. А цели человека, Йелен, должны лежать за пределами его жизни, только тогда она имеет смысл. Подумай над этим. – Важан оглянулся. – Змай, Йелен и тебе выразил бы благодарность, но не умеет этого сделать. А попросту сказать «спасибо» стесняется.
– Йока Йелен, ты можешь выразить мне благодарность взглядом, – отозвался Змай, и голос его уже звучал бодрей. – Хотя профессор заметил верно: благодарности это не стоит. Профессор вообще мудр, как змея, слушай его внимательней.
– Ты же говорил, что змея – безмозглое существо!
– Это только с одной стороны. Если же сравнить ее с рыбой… Я бывал и рыбой, и змеей: змеи намного умней. Рыбы же глупы беспросветно: напороться на винт катера можно только по исключительной глупости.
Змай проводил лодку только до первого волока: в разветвленной паутине ручьев и проток Беспросветного леса невозможно было отследить ее путь.
– Я вернусь, профессор, – сказал он на прощание. – Как только, так сразу.
Важан лишь кивнул.
31 мая – 1
Волчку казалось, что он не спал ни минуты, но когда Спаска, откинув полу плаща, вскочила на ноги, вокруг было совсем темно, а он не заметил даже сумерек. С земли тянуло сыростью и прохладой, и, как всегда от холода, муторно болела поясница.
– Что случилось? – Волчок хотел подняться одним рывком, но тело затекло, и поясница отозвалась резкой болью.
– Вечный Бродяга… – ответила она. – Меня позвал мой добрый дух.
Волчок выдохнул с облегчением, хотя и удивился – раньше Спаску никто не звал, она танцевала добрым духам, и они отдавали ей силу. В этот раз она даже не взяла с собой волшебного сундучка…
– Ты знаешь имя своего доброго духа? – спросил он, догнав ее на краю островка.
– Вечный Бродяга – самый могущественный дух Верхнего мира, – ответила она тихо и торопливо. – Скоро он наберется сил и прорвет границу миров. Я родилась для того, чтобы принимать его энергию. И отец ушел в Верхний мир, чтобы чудотворы не смогли его уничтожить.
– А зачем прорывать границу миров? – Волчок понимал, что сейчас ей не до его вопросов, но не мог удержаться.
– Тогда к нам вернется солнце. Верхний мир разом отдаст нам то, что забирал сотни лет подряд. Пожалуйста, мне надо быть готовой… Он очень сильный дух…
Волчок кивнул и отступил на шаг. Он, конечно, ничего в этом не понимал, но, видно, этот Вечный Бродяга и в самом деле был очень сильным духом: лицо Спаски, и без того бледное в полутьме летней ночи, побелело еще сильней; Волчку показалось, что ее кто-то толкнул в грудь.
– Пожалуйста, Волче, отойдите скорей, чтобы я не задела вас… Мне надо отдавать силу сразу, иначе он убьет меня…
Волчок отошел на несколько шагов – испуганный, готовый в любую секунду кинуться ей на помощь, – но, видно, этого было недостаточно: вихрь, раскрученный Спаской, задел его лишь краем, однако этого хватило, чтобы ветер ударил по ушам тяжелым хлопком и отшвырнул его обратно на островок. Волчок обхватил голову руками – будто две острые спицы воткнулись в уши; вместо воя вихря в голове что-то тонко пищало, многократно усиливая боль. Дыхание оборвалось, из носа хлынула кровь. Это не было похоже на невидимый камень, брошенный ему в грудь Славушем…
А Спаска, отправив вихрь на болота, снова стояла на краю островка с побелевшим лицом, принимая силу своего доброго духа – толчками, от которых ее шатало. И снова раскручивала ветер, и снова ждала, и снова едва не падала под напором необычайной силы: вихри, которые летели в болота, становились все шире и быстрей. Волчок, зажимая ладонями уши, отполз в сторону. И тут же пожалел об этом: от следующего толчка Спаска опрокинулась навзничь. Волчок не услышал ее вскрика, как и своего собственного. Но он не успел вскочить, чтобы кинуться к ней, как она поднялась на ноги и закружилась, отправляя в небо огромный вихрь – черную воронку, втянувшую в себя листья с берез, болотную воду, мох, зеленую траву. Березы пригнулись к земле и ломались одна за одной, словно сухая лучина, – треска Волчок не слышал.