Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
Я покрутил серебряное кольцо между пальцев.
Если я пошлю его к нему, пойдут слухи, что у меня ранг примерно равен его, а я не знал его титула.
– Что скажут люди?
В его глазах заплясали чёртики.
– В самом деле, что?
Так прошли несколько дней.
Маер вызвал меня на вежливый разговор.
Сороки дворяне присылали свои визитки и кольца и встречались с вежливым нелюбезным разговором.
Один только Бредон препятствовал мне становиться безумным от
На следующий день я послал ему своё новое серебряное кольцо с картой, говорящей: - На досуге.
Мои комнаты.
– Через пять минут он прибыл со своим столом для така и мешком камней.
Он предложил вернуть мое кольцо, и я принял его милостиво, как это только возможно.
Я думаю, что он сохранил бы его на память.
Но так же он знал, что у меня было только одно.
Наша пятая игра была прервана, когда я был вызван Маером, его железное кольцо мрачно лежало на полированном серебряном подносе гонца.
Я извинился перед Бредоном и поспешил в сады.
Вечером того же дня Бредон прислал мне свой серебряный перстень и карточку с записью: "После ужина. Твои комнаты." Я написал: "Рад" на карте и отправил его обратно.
Когда он приехал, я предложил вернуть его кольцо.
Он вежливо отказался и присоединил к остальным в чашу у моей двери.
Оно лежало там на всеобщем обозрении, ярко сверкая серебром среди горстки железа.
Глава 58
Ухаживание.
Маер не вызывал меня в течение двух дней.
Я был в ловушке в моей комнате, и это сводило меня с ума от скуки и раздражения.
Хуже было от того, что я не знал, почему Маер не вызывает меня.
Был ли он занят?
Может я обидел его?
Я думал, послать ему карту с золотым кольцом, которое дал мне Бредон.
Но если Алверон испытывал мое терпение, то это могло бы быть серьезной ошибкой.
Но я был нетерпелив.
Я пришел сюда, чтобы найти покровителя, или, по крайней мере, некоторую помощь в моей погоне за Амир.
Пока все, что я получил от службы Маеру, была сильно сплюснутая задница.
Если бы не Бредон, то клянусь, я бы сошел с ума.
А самым ужасным было то, что осталось всего два дня до того, когда моя лютня и прекрасный чехол Денны станут чужой собственностью.
Я надеялся, что к этому моменту, принесу Маеру достаточно пользы, чтобы смочь просить у него деньги, на которые смог бы вернуть мой залог.
Я хотел, чтобы он был обязан мне, а не наоборот.
Как известно, если становишься должником знатного человека, от долгов избавится сложно.
Но если от Алверона небыло ни какой весточки, то казалось, что я далек от его благосклонности.
Я
Я вытащил карту из ящика стола, и пытался придумать, политически правильный способ попросить у Маера денег, когда послышался стук в дверь.
Думая, что это обед принесли пораньше, я позвал мальчика, разрешив ему накрыть на стол.
Последовал продолжительный перерыв и это отвлекло меня от раздумий.
Я поспешил к двери и был удивлен увидев, что снаружи стоит слуга Маера - Стейпс.
До этого, всегда, послание от Маера передавали посыльные.
– Маер хочет видеть тебя, - сказал он.
Я заметил, что слуга выглядел измученным.
У него были усталые глаза, как будто он мало спал ночью.
– В саду?
– В его комнатах,- сказал Стейпс.
– Я провожу тебя туда.
Если верить придворным сплетням, Алверон редко принимает посетителей в своих покоях.
Когда я шел за Стейпсом, я не смог удержать вздох облегчения.
Все же лучше, чем ждать.
Алверон сидел на своей огромной перине.
Он казался бледнее и тоньше, чем когда я видел его в последний раз.
Его глаза все еще были четкими и резкими, но сегодня они содержали что-то еще, некоторые сильные эмоции.
Он указал на соседний стул.
– Квоут.
Входи.
Садись.
– Его голос также стал слабее, но в нем по-прежнему звучали командные нотки.
Я сидел у его постели, чувствуя, что время было не подходящим для благодарности за оказанную честь.
– Ты знаешь сколько мне лет, Квоут?
– спросил он без вступления.
– Нет, Ваша Светлость.
– Сколько ты бы дал мне?
– Как старо я выгляжу?
– Я снова уловил сильную эмоцию в его глазах: гнев.
Медленно тлеющий гнев, как горячие угли под тонким слоем пепла.
Мой разум заметался, пытаясь решить, какой ответ будет лучшим.
Я не хотел рисковать оскорбить, но лесть раздражала Маера, даже если это было сделано с непревзойденной тонкостью и мастерством.
Остаётся последнее средство.
Честность.
– Пятьдесят один, ваша светлость.
Может быть, пятьдесят два.
Он медленно кивнул, его гнев, казалось, угасал, как гром в отдалении.
– Никогда не спрашивай молодых людей о своем возрасте.
Мне исполнится сорок на следующий оборот.
Но ты прав, сейчас я выгляжу на пятьдесят.
– Некоторые даже могли бы сказать, что ты слишком щедр.
– Его руки рассеяно разгладили покрывало.
– Это ужасно, стареть раньше времени.
Он застыл от боли и поморщился.