Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
После первого припева я коротко вздохнул, как мальчишка, вынужденный оставаться запертым в четырех стенах в солнечный день.
Мой скучающий взгляд начал бесцельно блуждать по залу.
Продолжая играть, я поерзал в кресле, безуспешно пытаясь найти удобное положение.
Я нахмурился, поднялся и посмотрел на кресло, как будто оно было виновато.
Затем я уселся обратно, изогнувшись и всем видом показывая, как мне неудобно.
На протяжении всех десяти тысяч нот «Тинтататорнина»,
Выбрав момент между парой аккордов, я лениво почесал себя за ухом.
Я так вжился в свое маленькое представление, что испытывал желание зевнуть.
Я основательно зевнул, настолько широко и долго, что зрители первых рядов
могли пересчитать мои зубы.
Я потряс головой, словно пытаясь избавиться от сонливости, и вытер рукавом влажные глаза.
А в течение всего этого времени, «Тинтататорнин» струился в воздухе.
Сводящая с ума гармония и игра контрастов, сплетались вместе и вновь расходились.
Вся мелодия была безукоризненной, сладкой, и простой, как дыхание.
Когда наступил конец, сводящий вместе дюжину запутанных нитей песни, я не стал никак его приукрашивать.
Я просто остановился и немного потер глаза.
Никакого крещендо.
Никаких поклонов.
Ничего.
Я отвлеченно похрустел костяшками пальцев и наклонился, чтобы убрать лютню в футляр.
На этот раз смех раздался первым.
Те же люди, что и прежде, кричали и стучали кулаками по столам вдвое громче, чем в прошлый раз.
Мои люди.
Музыканты.
Я позволил скучающему выражению сойти с лица и с понимающим видом улыбнулся им.
Через пару мгновений последовали аплодисменты, но они были редкими и озадаченными.
Еще не зажгли свет, как по всему залу начались сотни обсуждений вполголоса.
Смеющаяся Мари поспешила ко мне, когда я спускался вниз по ступенькам.
Она пожала мне руку и похлопала по спине.
Она была первой из многих, все музыканты.
Прежде чем меня смогли утянуть в сторону, Мари взяла меня под руку и отвела назад к моему столику.
– Господи, парень, - воскликнул Мане.
– Да ты здесь как маленький король.
– Это меньше половины внимания, чем он обычно получает, - сказал Вилем.
– Как правило, они все еще аплодируют, пока он идет обратно к столу.
Юные леди стреляют глазками и выстилают ему дорогу цветами.
Сим с интересом оглядел зал.
– Реакция и правда несколько… - он запнулся, подыскивая слово.
– Смешанная.
Почему?
– Потому что наш юный шестиструннщик так остер, что едва ли сам может не порезаться, - сказал Станчион, подходя к нашему столику.
– Значит, вы тоже заметили?
– сухо осведомился Мане.
– Замолчите, - сказала Мари.
– Это было
Станчион вздохнул и покачал головой.
– Я, например, - заметил Вилем, - хотел бы узнать, о чем
речь.
– Квоут сыграл простейшую на свете песню и выглядел при этом так, словно прядет золото из льна, - сказала Мари.
– Затем выбрал настоящую мелодию, из тех, что лишь горстка людей может исполнить, и заставил ее выглядеть такой простой, что можно было подумать, будто любой ребенок может исполнить ее на жестяном свистке.
– Я не отрицаю, что сделано это очень умно, - сказал Станчион.
– Проблема в том, как он это сделал.
Все, кто прыгал прихлопывая на первой песне, почувствовали себя полными идиотами.
Они чувствовали, что с ними играли, как с куклами.
– Так с ними и поступили, - заметила Мари.
– Артист манипулирует аудиторией.
В этом смысл шутки.
– Людям не нравится, когда с ними играют, - возразил Станчион.
– Вообще-то, они на это обижаются.
Никому не нравится, когда с ним так шутят.
– Строго говоря, - с усмешкой вмешался Симмон, - он сыграл шутку на лютне.
Все повернулись посмотреть на него, и его усмешка слегка поблекла.
– Понимаете?
Он
действительно сыграл шутку.
На лютне.
– Он уставился на стол, его усмешка исчезла, а лицо внезапно вспыхнуло от смущения.
– Извините.
Мари легко рассмеялась.
Мане резюмировал.
– Вообщем, это конфликт двух аудиторий, - медленно сказал он.
– Здесь есть те, кто знают о музыке достаточно, чтобы понять шутку, и те, кому нужно эту шутку объяснять.
Мари триумфально указала на Мане.
– Вот именно, - сказала она Станчиону.
– Если человек приходит сюда и не знает достаточно, чтобы самостоятельно понять шутку, он заслуживает того, чтобы его слегка потрепали по носу.
– За исключением того, что большинство этих людей дворяне, - сказал Станчион.
– А у нашего умника до сих пор нет покровителя.
– Что?
– удивилась Мари.
– Трепе замолвил словечко несколько месяцев назад.
Почему тебя еще никто не сцапал?
– Амброз Джакис, - пояснил я.
По ее лицу было видно, что это имя ей ни о чем не говорит.
– Он музыкант?
– Сын барона, - сказал Вилем.
Она озадачено нахмурилась.
– Как он может помешать тебя получить покровителя?
– Уйма свободного времени и больше денег, чем у Бога, - сухо произнес я.
– Его отец один из влиятельнейших людей в Винтасе, - добавил Мане, а затем повернулся к Симмону.
– Какой он, шестнадцатый в очереди на трон?
– Тринадцатый, - угрюмо сказал Симмон.