Страх
Шрифт:
– Ну не я же...
– удивился Евсеев.
– Слово?
– она перевела глаза на экран и еле вспомнила.
Да я только начала. Кажется, "Алло"... Обычная ерунда...
– И у меня "Алло"!
– радостно разгладил единственную
морщину на лбу Евсеев.
– Ухо, не ори!
– попросил сосед.
– У меня на пленке
разговор зашумленный.
– Смотри!
– за руку привел Евсеев Ниночку к своему
монитору.
Он еще никогда не касался ее, и Ниночка впервые в своей жизни услышала, что у нее
– Средний тон - один в один! Периоды основного тона - тоже!
– Чего ты орешь, Ухо?!
– сорвал гарнитуру с головы сосед.
– Если надо, иди в коридор митингуй.
– Давай проверим форманты на звук "а"?
– попросил Евсеев Ниночку.
Она готова была проверить что угодно. Даже если бы сейчас Евсеев попросил самое ценное, что у нее есть, она бы с радостью отдала. С легкостью балерины она упорхнула к своему компьютеру.
– Ну что?
– спросил он.
Сосед вышел, громко хлопнув дверью. Они остались вдвоем. Пальцы Ниночки никак не попадали по клавишам: то "Shift" вместо "Enter", то курсор летел не вверх, а вниз.
– Вошла?
– Вошла, - еле слышно ответила она.
– Сколько по первой форманте?
– Шестьсот восемьдесят и тридцать три сотых.
– Круто! На три сотых разница. Всего на три сотых. А что по второй?
– Тыча... извини, тысяча сто шесть и девяносто девять
сотых.
– Один в один!
– Серьезно?
Только теперь Ниночка поняла, что они анализируют один и тот же голос. Она взяла со стола сопроводиловку к ее кассетам. В левом верхнем углу красовался штамп Генпрокуратуры.
– У тебя чей голос?
– приятно дохнул в щеку подошедший к ней Евсеев.
– Тер...террориста, - с трудом ответила она и потянула сбившуюся юбку на колени.
– Ну, что на инкассатора напали и потом заложников взяли... Они еще это... бежали по трубам. Помнишь, в газетах недавно писали?
Она так и не смогла повернуть к нему свое пылающее лицо.
– А у меня по запросу из Главной военной прокуратуры, - удивился он. Там какой-то морской офицер по пьянке выбросился из окна кабинета. У него был доступ к серьезным секретным документам. Они, видно, и заволновались.
– Так это голос офицера?
– удивилась Ниночка и все-таки повернула лицо.
– Нет, не офицера... Вообще-то, он тоже есть на пленке. Но
в анализе у меня был голос его собеседника.
– Нужно до... доложить, - предложила Ниночка.
Его губы были так близко, что, если бы еще секунда, она бы сама поцеловала их. Но губы уплыли.
– Подожди, - остановил он ее.
– Давай хотя бы аудитивный анализ по полной форме проведем. Ну, и чуть-чуть акустического...
– Ладно, - согласилась она.
Поцелуй откладывался. Радовало только одно: что до сих пор не вернулся сидящий между ними старлей-хиппарь. А без него Ниночка
16
Приятнее всего ощущать себя зрителем. В том, что происходит, ты никакого участия не принимаешь. Можешь посочувствовать участникам, можешь мысленно над ними поиздеваться, а можешь вообще на них внимания не обращать. Большинство людей на земле предпочитает роль зрителей, но есть и такие, кто хочет быть только участником.
Тулаев так долго жаждал настоящего дела, так верил, что когда-нибудь судьба подарит ему шанс, и он кого-то спасет, какого-то злодея уничтожит первым же выстрелом и наконец-то получит орден, новое звание, повышение по службе, наконец, известность, что в этом полудетском желании просто-таки перегорел. Теперь ему хотелось быть зрителем, и Межинский дал этот шанс.
– Объект остановился, - безразличным голосом заполнила салон "жигулей" рация, лежащая на коленях подполковника милиции, и он повернулся с переднего сиденья к Тулаеву.
– У вас взамен вещевого довольствия деньги выдают?
– спросил он и стер пот с высокого, увеличенного залысинами лба.
– Не знаю, - покачал головой Тулаев и посмотрел на "объект" подержанную серую "ауди".
– Я сам уже год ничего из вещевого не получал. Может, и дают...
– А у нас пока приостановили. Говорят, денег нет.
На подполковнике милиции мешком сидел серый штатский костюм. Скорее всего, форму он надевал только по праздникам. А может, не надевал и вообще. Преступников становилось все больше, а, значит, времени для отдыха и праздников, все меньше.
– А зарплату у вас не задерживали?
– не унимался подполковник.
– Н-нет, не задерживали, - нехотя ответил Тулаев.
У отдела "Т" не существовало штатной сетки, и он, все так же числясь в "Вымпеле", считался временно откомандированным и деньги получал прямо на сберкнижку.
– У нас вроде тоже, - обрадовался собственной удаче подполковник.
– А у армейских труба. Полная труба. По кварталу могут зарплату не выдавать...
Тулаев подумал, что не перейди он из армии в "Вымпел", наверное, был бы сейчас комбатом, а может, и комполка. Потом он представил, что такое полк и как там нужно пахать сутки напролет, чтобы никто не погиб и ничего не взорвалось, что на душе стало как-то легко, что он так и не стал комполка.
– Объект вошел в контакт, - напомнила о себе рация.
Вместо распаренного лица подполковника перед глазами Тулаева теперь красовался рыжий затылок с детским пушком волос на мускулистой шее. Пришлось посмотреть туда, куда теперь обратили внимание все сидящие в "жигулях".
У приоткрытой дверцы "ауди" стоял спиной к ним невысокий парень. Он то склонялся к водителю, то, распрямляясь, осматривал улицу. На его мелком лице смешно смотрелся длинный мясистый нос.
– Или боится, или кого ждет, - предположил подполковник.