Страх
Шрифт:
– Новая?
– Новая.
Ответ Тулаеву понравился. Когда офицеру с пень на колоду выдают зарплату, а то и вовсе не выдают, а для покупки "жигулей" шестой модели нужно не меньше тридцати-сорока таких зарплат, то такого офицера просто нельзя не считать подозрительным.
– Я имею в виду, что он ее новой покупал, - неожиданно уточнил особист.
– Хотя это было в конце восьмидесятых.
– Вот как!
Интерес сменился разочарованием, и Тулаеву захотелось от него избавиться, как от билета на плохое место в театре.
– А откуда у него такие деньги?
– спросил он особиста.
–
– А очередь?
– Что вы имеете в виду?
– Раньше ведь были очереди на покупку автомобиля.
– Но только не у нас, - с гордостью объявил особист.
Нет, конечно существовала очередь, но шла она очень быстро. Гораздо быстрее, чем на Большой земле.
– Ладно, - все-таки не мог смириться Тулаев со столь
легким поражением.
– А зачем он ездит, как вы говорите,
очень часто в Мурманск?
– Не знаю...
Крупное, с двумя пивными подбородками, лицо особиста налилось краской. До этих слов он отвечал то глядя в бумажку, то на цветную шторку у окна, но теперь был вынужден посмотреть прямо в глаза московскому гостю.
– Сейчас, видите ли, не те времена, когда в каждом работающем с секретами офицере мы видели потенциального шпиона, - объяснил он свою неосведомленность.
– В личную жизнь мы уже сейчас не лезем, врагов не ищем. А секреты... Вы же сами знаете: сейчас номера воинских частей в газетах прямым текстом называют. Лодки все наши сфотографированы вдоль и поперек. Места базирования в том же докладе норвежской "Беллуны" вплоть до каждого пирса прорисованы. Видели?..
Тулаев ответил коротким кивком, хотя и не видел. Доклад "Беллуны" лежал в его чемодане. Межинский при его выдаче сразу посоветовал ознакомиться, но он отложил эту похожую на толстый западный журнал книгу до лучших времен.
– Но если требуется, я могу напрячь сотрудников отдела, - предложил свои услуги особист.
– Требуется, - снова кивнул Тулаев.
– Хорошо. Я дам команду.
– Что еще по этому Комарову?
– Ну, если в двух словах, то по службе его характеризуют средне. С подчиненными недостаточно требователен. Иногда может выпить. В общем, на флоте лучше иметь мягкий, извиняюсь, шанкр, чем мягкий характер. У них в экипаже сильный командир. На нем все и держится...
– А в семье у него как?
– Жена, если честно, скандалистка. Пилит его дома так, что на улице слышно.
– А он?
– Что - он?
– Отвечает?
– Я же говорил вам о его характере. Тряпка. Что она скажет,
то и сделает...
– Насколько я понял, он сейчас в базе?
– Да. Их экипаж готовится к боевой службе.
– А что это такое?
Удивленными глазами особист посмотрел на флотский погон гостя, сжал в матросскую тельняшку морщины на лбу и сбивчиво ответил:
– Ну, боевая служба - это вообще-то... боевая служба... Плавание, в общем... С максимальным вооружением, с получением боевого задания на патрулирование в определенном квадрате Атлантики...
– И когда они должны уйти?
– Знаете, точный день еще не определен. Они же идут на
смену другой лодке. Как дадут команду из штаба флота,
С престарелого платяного шкафа тенью метнулся Прошка. Особист вскочил, ударился спиной о казенную стойку-вешалку. Она с грохотом упала на пол. С нее колесом покатилась под ноги Тулаеву огромная шитая фуражка особиста.
– Тьфу ты!.. Это кот, что ли?! Откуда он тут?
– Это мой, - теперь уже пришел черед покраснеть Тулаеву.
Он поднял с пола вешалку, потом фуражку, отер с нее пыль о свою брючину и протянул особисту.
– Сыщицкий, что ли, кот?
– мрачно пошутил особист, принимая родную фуражку.
– Скорее, телохранитель.
– Оно и видно. Уже без глаза.
А Прошка, спавший на шкафу, если честно, и сам спросонья испугался гостя. Открыл единственный глаз, увидел огромного человека в черной форме, а поскольку коты цветов не различают, то эта форма показалась ему такой же, как на бандите, ворвавшемся когда-то в его квартиру. Страх швырнул Прошку на пол, к спасительному квадрату окна, и он бы, наверное, уже через секунду барахтался бы среди собачьей своры, если бы не голос хозяина. Он с усилием обернулся, разглядел Тулаева, который даже и не думал драться с огромным черным гостем, и немного успокоился. Но на всякий случай все же скользнул за ноги хозяина, сел на коврик за его каблуками и стал слушать разговор.
– Надо же как напугал!
– подняв стул, снова сел на него
особист.
– На чем мы остановились?
– Вы сказали, вперед.
– Ну, конечно... Давайте двигаться вперед. Следующий
старпом - капитан второго ранга Дрожжин Виктор Семенович.
Тоже обычный офицер...
Тулаев кашлянул. Обычный офицер Комаров, судя по рассказу особиста, оказался совсем необычным. А может, Тулаев просто слишком серьезно воспринял слово-паразит у собеседника? Почти у каждого такие словечки, а то и фразы есть. Один к месту и не к месту лепит "понимаешь", другой без конца вставляет "ну это", а третий вообще слова не произнесет без дурацкого "как говорится".
– Дрожжин более волевой, чем Комаров, офицер, - не смутившись покашливанием Тулаева, продолжил особист.
– Является передовиком в становлении на атомном подводном флоте контрактной службы.
– А Комаров в этом становлении не участвует?
– Комаров?.. В этом экипаже имеются два контрактника. Но у Дрожжина больше - целых четыре.
– Это хорошо?
– От командиров директивами требуют развивать контрактную службу. Четыре контрактника-матроса с учетом того, что большинство экипажа офицеры и мичманы - совсем неплохой результат.
– Если этот Дрожжин такой хороший, почему вы его не выдвигаете на должность командира лодки?
– Он недавно развелся.
– Ах вот как!
Их судьбы оказывались схожи, и Тулаев ощутил родственную жалость к Дрожжину.
– А разве сейчас преследуют за развод?
– попытался он защитить его.
– Вообще-то нет. Но... Командир его экипажа уперся и такой записи в последней аттестации не сделал.
– Командир - хороший семьянин?
– Да.
В голосе особиста ощущалась бетонная твердость. Видимо, этот командир как раз и относился к разряду необычных офицеров. Обычные, судя по всему, пили, разводились и вообще не очень хотели служить бесплатно.