Страх
Шрифт:
– Простите, но если бы в ваших краях был "Метрополь", я бы пригласил вас туда, но в этих скалах...
Придурок положил руку на ее тонкие пальчики, коснувшиеся папок. Пальчики стали чуть тверже, чем до этого, но из-под мягкого плена не выскользнули. Он посмотрел на ее губы, увеличенные свежей помадой, и впервые заметил усики. Они легонько колыхались от ее дыхания, будто намекали, что именно их, а не губы, нужно поцеловать первыми.
Под окном старчески скрипнула тормозами "Волга". Собаки загавкали там яростно, точно больше всего в жизни не любили именно
– В поселке, к сожалению, всего один ресторан. И тот дрянной, - с растяжкой произнесла она.
– От него пахнет корабельными крысами...
– Значит, мы идем к вам?
– сократил он вдвое расстояние до ее колышащихся все быстрее и быстрее усиков.
– А вы где остановились?
– Я-а?
Он впервые вспомнил о себе. Или это придурок вспомнил, что не он же один должен потом отвечать за последствия.
– Да, вы...
– В гостинице. Она, кажется, всего одна здесь...
– А в какой каюте?
– Вы имеете в виду номер?
– Здесь все комнаты, в том числе и в гостинице, называются каютами.
– Двад... Нет, тридцать седьмой номер.
– Это одноместка. Почти люкс.
– Верно, - удивился он, и в этом удивлении даже чуть
отпрянул от нее.
– Золото мое!
– артиллерийским разрывом шарахнул по стенам кабинета чужой голос.
– Ну сколько тебя можно ждать?!
Ладонь Тулаева, сразу намокнув, скользнула с мягких, ставших какими-то пластилиновыми, пальчиков дамы. У хозяина баса был ровно остриженный рыжий ежик на крупной голове, сухие волевые губы, огромный рост и - самое главное - адмиральские погоны на плечах.
– Познакомься, - зачем-то сказала она этому адмиралу.
– Это товарищ из комиссии.
Взгляд адмирала из безразличного, даже пренебрежительного мгновенно стал дружеским, почти подобострастным.
– Очень рад! Очень!
– потискал он своей лапищей мокрую кисть Тулаева.
Чему он был рад, Тулаев так и не понял. Возможно, хотя бы тому, что его фурия не до конца заманила простоватого гостя. Хотя, скорее всего, ничему он и не радовался, но что-то же требовалось сказать.
– Не буду вам мешать, - вспомнив о том, что в комнате есть дверь, попрощался с ними обеими Тулаев.
Это обворожительное "золото" с колышащимися усиками так и не помогло ему решить проблему обеда.
3
От фасада ресторана и вправду пахло крысами. Впрочем, наверное, от него все-таки пахло подгоревшим комбижиром, квашеной капустой, дешевым портвейном и сыростью, но Тулаев не знал, как воняют корабельные крысы, и оттого запомнил крысиным именно запах ресторана в Тюленьей губе.
На первом этаже здания, стоящего рядом с рестораном, зеленела вывеска военторговского магазина. Он шагнул под нее и сразу понял, что из всего военторговского в нем осталась только эта вывеска. Судя по витрине, это был большой коммерческий киоск с тем же стандартным набором, который можно найти у любого метро в Москве. Только цены по странной закономерности оказались в полтора раза выше. Неужели только из-за того, что здесь день
– Машенька, где там моя обязаловка?
– обратился к продавщице бородатый офицер в кожаном подводницком реглане.
Он положил на ободраный пластиковый прилавок бумажку с гербовой печатью и росписью. Худенькая веснушчатая продавщица, больше похожая на девочку седьмого класса, чем на продавщицу, резко покраснела, взяла его бумажку, потом отыскала в раскрытой канцелярской книге нужную строку и протянула бородачу шариковую ручку.
– Вот тут распишитесь, пожалуйста.
Пока он оставлял на засаленой странице почти императорский вензель-роспись, она выстроила на прилавке пирамиду из пары десятков банок и пачек с крупой и сахаром.
– Сколько у меня в запасе?
– с грохотом сгреб банки в крафтовый мешок бородач.
– Еще много, - снова покраснев, ответила продавщица.
– Ладно, - взвесив мешок, решил он.
– Вечером зайду с остальными "керенками". Больно тяжеловато...
Он с грохотом хлопнул дверью, и Тулаев не удержался от вопроса:
– У вас что, пайок в магазине получают?
Веснушки в третий раз исчезли под краской на лице продавщицы. Она поправила накрахмаленную белую шапочку на огненно-рыжих волосах и подрагивающим голоском ответила:
– У нас пайки уже полгода не дают.
– Серьезно?
– не поверил Тулаев.
– Да, товарищ капитан третьего ранга, серьезно.
– А что ж у него за бумажка такая с печатью?
– Это "керенка", - еле выдавила она.
– В каком смысле?
– Ну, деньги наши местные.
– А рубли у вас, что же, не ходят?
У девушки было свеженькое, совсем не тронутое макияжем лицо, и Тулаев еле сдержался, чтобы не посоветовать рыхуже немного подкрасить тушью горящие огнем ресницы.
– У нас ходят рубли, - растерянно ответила она.
– Но их очень мало в гарнизоне. Уже четыре месяца никому на лодках не выдают зарплату. Вот наш командир базы, адмирал, и ввел "керенки". На них ставится сумма, к примеру, пятьдесят тысяч, печать и роспись. Офицеры, мичманы и члены их семей рассчитываются в магазине за товар "керенками", а когда приходят в базу деньги, то их в обмен на "керенки" привозят к нам... А кроме того, на часть зарплаты база через наш магазин в счет той же зарплаты выдает офицерам и мичманам консервы, крупы и сахар по ценам ниже магазинных. Вот тому товарищу, которого вы видели, я как раз и выдавала набор. А вы, наверное, журналист?..
Тулаев меньше всего от этой девчушки ожидал вопросов. Он и сам-то приехал в Тюленью губу не отвечать на вопросы, а задавать их.
– С чего вы взяли?
– посмотрел он на самую большую веснушку, севшую почему-то прямо на кончик носика.
– А журналисты все время спрашивают. И вот вы тоже...
– Нет, не журналист... А скажите, - решил вернуться он к прежней теме разговора, - вот эти ваши "керенки" никто в базе не пытался подделывать?
– Не-ет, - ее синие глаза от удивления стали еще синее.