Странная жизнь и труды Эндрю Борда, тайного агента, врача, монаха, путешественника и писателя
Шрифт:
В Англии и в тех землях, что находятся под ее властью, кроме английского, распространено много других языков. В Англии говорят на французском языке (особенно в Кале, Гернси и Джерси); в Уэльсе – на валлийском, в Корнуолле – на корнском, в Ирландии – на ирландском, а в «Английской Ограде» [61] – на французском. Существует также
Северный язык (Northern tongue), который на самом деле является истинным шотландским. Английский язык служит основой для других прекрасных языков, таких, как итальянский, кастильский и французский (? – Ю.П.). Более того: в Англии можно услышать
61
Так называлась часть Ирландии, завоеванная англичанами (см. далее).
Возможно, столь значительное лингвистическое многообразие послужило Борду основанием для странного утверждения: «Англия может служить пристанищем для латинского языка, испорченного и неверно употребляемого в той стране, где он родился».
Автор рассказывает далее о «чудесных вещах своей страны»: о водоемах с соленой водой, из которых добывается соль, о горячих источниках в Бате61 (где «зимой бедные люди, чтобы согреться, погружаются в воду»), о деревьях, которые превращаются в камни, о том, что только в Англии все монеты изготавливаются из золота и серебра, и так далее, и тому подобное… Наконец, не обходит Борд вниманием и «чудо чудное»:
«На равнинной местности около Солсбери находится Стоунхендж (Stonege), представляющий собой большое скопление камней, некоторые из которых стоят, а некоторые – лежат…, и не один Геометр (Gemetricion) не может объяснить, кто их так расположил. И хотя эти камни находятся в таком состоянии многие сотни лет без ухода, без смазки или скрепления цементом, ни ветер, ни другие погодные явления не уничтожают их и даже не наносят им какой-либо вред. Люди утверждают, что камни принес на это место Мерлин [62] , воспользовавшись помощью дьявола и своим умением». Еще один «гимн Англии» Борд помещает в седьмую главу книги:
62
Маг, волшебник из кельтских мифов.
«Будь я евреем, турком, сарацином или другим неверным, я бы все равно хвалил и прославлял ее, и так поступил бы на моем месте каждый, кто знал бы об иных странах столько же, сколько знал бы об Англии».
Далее, в той же главе, следует интересное наблюдение о том, что остров в большей степени, чем любая другая страна, привлекает к себе иностранцев: «Я проехал по всем христианским странам и побывал вне границ христианского мира, но я никогда не видел, чтобы более семи англичан жили в любом заморском городе или местечке, не считая купцов, студентов и дельцов… В Англии же живет множество людей самых разных наций! Пусть каждый человек, заинтересовавшись этим положением, сам решает, отчего так происходит»62.
Томас Уилсон [63] :
Быть урожденным англичанином гораздо лучше, чем шотландцем, потому что англичанину свойственна истинная
доблесть, и он совершают более великие дела, чем кто-либо другой. Если человек родом из графства или большого города, то уже только место рождения способствуют более уважительному отношению к нему: значительно лучше родиться в Париже, чем в Пикардии, и в Лондоне, чем в Линкольне.
Люди в [больших городах] вежливее, богатства там больше, а люди, как правила, мудрее» (1553).
63
Об
Но все же, стремясь, вероятно, к объективности (что не всегда удавалось), Борд наделяет компатриотов и определенными отрицательными чертами: у них нередки супружеские неверности (!?), они склонны часто менять свое мнение о различных предметах и событиях (примером может служить стремление всечасно следовать моде, о котором заявлено во вступительных стихах – ряд историков и этнографов усматривают в этом свидетельство отсутствия твердости в характере англичан в период становления нации).
В другой своей книге («Требнике») Борд добавляет еще несколько «капель дегтя» в благостную картину национального характера: по его мнению, англичане слишком много времени тратят на еду и выпивку, а также в переизбытке унавоживают свою речь отбросами языка:
«Во всем мире нет ни региона, ни страны, где сквернословие было бы распространено в большей степени, чем в Англии: в нашей стране даже дети, едва научившиеся говорить, даже мальчики, девочки и молодые женщины (wenche) ежедневно бранятся так, как если бы они были старыми мошенниками или природными грубиянами».
Впрочем, это не мешает ему отметить, что этим же грешат (и не в меньшей мере) в Уэльсе и Шотландии, используя разные выражения: валлийцы поминают черта, а северные соседи имеют привычку в конце своей речи добавлять foul euyll, что в вольном переводе звучит как «дьявол тебя побери».
Однако грехи, в которых Борда упрекает своих компатриотов – ничто по сравнению с отрицательными чертами в характере, привычках и поведении жителей графства Корнуолл и других регионов страны (Уэльса, Ирландии и Шотландии), которых он довольно часто и, порой, несправедливо чернит.
Корнуолл
Эта часть острова, которая Борду решительно не нравится, всегда стояла особняком по отношению к остальной территории страны. Рассказ о Корнуолле и его населении, которое Полидор Вергилий63 называл «четвертой расой в Англии» [64] , автор выделили в отдельное Приложение к первой главе. Он пишет о графстве как о бедной и совершенно бесплодной стране, «в которой только и есть, что олово и рыба».
64
Остальные «расы» – валлийцы, шотландцы, ирландцы.
Борд критикует корнуоллскую кухню («из-за плохого приготовления и отсутствия приправ их мясные блюда безвкусны»), но главный «кулинарный недостаток» графства касается качества местного эля: «это полнейшая гадость, выглядящая белой, плотной и напоминающая на вкус помои, в которых возились свиньи»; поэтому потребляя этот эль, заставляешь делать над собой усилие, чтобы удержаться от рвоты (для Борда качество напитков – одна из важнейших характеристик страны или местности). Еще больше огорчила Борда «языковая неоднородность» графства:
«В Корнуолле говорят на двух языках: один – испорченный английский, второй – корнский. Здесь многие мужчины и женщины не знают ни одного английского слова, и владеют только своим языком».
Возможно, именно это обстоятельство особо возмутило Борда: жить в Англии, но отдавать предпочтение архаичному кельтскому диалекту! Он, вероятно, не осознавал, что для жителей Корнуолла язык предков – это один из признаков их национальной идентичности.
Уэльс