Странник

Зорин Леонид Генрихович

Но и то сказать, обеднела бы жизнь, не будь в ней таких заветных мгновений. Они придают ей вкус и цвет. Чем их больше, тем удачливей смертный. Бывают любимчики небес,

для них любая минута — праздник, нам же следует дорожить теми, когда мы узнали, как пахнет радость.

Что же дарило ее так щедро? Ни достатка, ни особых приятств, и удовольствий — кот наплакал. Молодость? Переизбыток сил? Разумеется. Но и те, кто постарше, испытывали тот же подъем.

Прав был Славин, уже тогда он понял: для нас начиналась д р у г а я эпоха, в этом-то и была вся суть. Можно было заноситься в надеждах, ждать от будущего почти невозможного. Сегодня ты знаешь все, что последовало, тогда же ты знал, что все п р е д с т о и т.

В ту давнюю пору футурология была вполне привлекательной темой, особенно для застольных бесед — немного науки, чуть больше фантастики, много веселой игры ума. Еще не пробегал по лопаткам апокалиптический холодок, не

думалось, что вполне вероятно у галактических криптозоологов может с нами возникнуть немало проблем.

Владимир подумал о Николаевском, вспомнил, как он предлагал однажды устроить международный воскресник — снести пограничные столбы. Пожалуй, он был нормальней многих.

Владимир поднялся, увидел море и солнце, купавшее в нем лучи. И вдруг ощутил забытую легкость. Это был его Юг, волшебный Юг, одна только мысль о нем целительна.

Владимир подставил голову ветру и сразу почувствовал на щеках терпкие соленые брызги.

И вдруг его охватило волнение, понять которого он не мог. Неясная радостная тревога, предвестие поворота судьбы.

Но это посещение родины, во время которого Владимиру выпало узнать много нового и многое в жизни переменить, — предмет совсем другого рассказа.

Июль — сентябрь 1984 г.