Странствие за Фарадоунами
Шрифт:
— Мы долго тебя ожидали, — сказал он, и голос его прозвучал музыкой моря. — Долго, очень долго. Пойдемте со мной. Вы наверняка замерзли, проголодались и устали после мытарств в болотах.
Солнце уже садилось за горизонт, и небо наполнилось вечерним золотистым светом. Белые облака, носившиеся под голубым куполом весь день, теперь исчезли, и в небесах темнело. Животные потянулись за Аурелоном вверх по берегу, вместе со следовавшими позади эльфами. Он повел их в большую пещеру. Поначалу их встретили темнота и громкое эхо от хруста собственных шагов по гальке. Чем дальше, тем сильнее и сильнее в этом месте пахло влажными морскими водорослями, потому что солнце никогда не проникало сюда, чтобы подсушить то, что оставалось от прилива.
Понемногу глаза странников
Пещера здесь раздалась и стала немного больше. Аурелон остановился, и эльфы разошлись по темным уголкам у стен, чтобы заняться собственными делами. Хотя все они ушли от берега острова довольно далеко и пляж был уже не виден, в пещере было удивительно светло. Сияние исходило от желтых и серебристых прожилок, пронизывающих скалу. В дальней стене зала море высекло сиденье со спинкой и подлокотниками, сглаженными бесчисленными приливами.
— В этом кресле я сижу, когда бываю в здешних местах, а случается это не так часто, — сказал Аурелон, подошел вместе с путниками ближе к сиденью и опустился на него. — Мне тут нравится, — продолжал он, — это одно из моих излюбленных мест. Я обрадовался, когда узнал, что должен встретиться с вами здесь, в землях Шейгры на острове Элгол, ибо мне редко выпадает случай сюда приехать и я всегда радуюсь такой возможности. — Он остановился, словно отвлекся мыслями, и молча уставился в землю, пока не подошли эльфы с едой и питьем в маленьких чашах из раковин; они передали чаши гостям, прежде чем вернуться за своими собственными. Пока эльфы сновали туда-сюда, Бет заметила, что серебряный свет, которым они сияли в темноте при входе, потускнел в главной части пещеры; теперь они больше не светились, а скорее лучились слабым белым сиянием, похожим на свет луны, когда она задерживается на небе поутру или появляется ближе к вечеру. Вскоре все сидели на влажной гальке на полу пещеры и деловито ели и пили. Были слышны только отдаленный грохот моря о берег да звяканье сделанных из раковин кубков и тарелок.
Еда была простой и незамысловатой в отличие от огромного множества разнообразных блюд, которые предложили животным лесные эльфы на пиршестве у Викнора (от рассказов Наба о нем у Бет так и текли слюнки). Тут всем дали просто по чаше, в которую положили немного морского ирландского мха и ламинарий, измельчив и то и другое, и на вкус они были довольно горькими; однако сюда же добавили нежного зеленого морского салата — похрустывающего, со сладким привкусом, — так что все вместе выходило вкусно. В бокалы налили того же напитка, что давал им Фарайд, когда только-только спас на болоте; питье, ничуть не менее приятное, чем тогда, полностью отогрело их и очистило дух друзей от последних остатков тьмы. Путешественники даже не подозревали, что настолько голодны — ведь они не ели с тех пор, как вступили в Блор. Вскоре они покончили с содержимым мисок и кубков. Фарайд, который сидел рядом с ними, поманил пару эльфов, те вскочили и забрали кубки и чаши, чтобы снова наполнить их. Так произошло еще раз, пока наконец звери не почувствовали, что насытились.
Убедившись, что они поели как следует, Аурелон заговорил:
— Расскажите нам о себе, — сказал он. — Давайте послушаем
Эльфы перестали разговаривать и выжидательно смотрели на животных, а Аурелон улыбался им со своего сиденья в скале. Наб посмотрел на Брока.
— Давай, — прошептал он. — Начинай. Каждый будет подхватывать в местах, которые он знает лучше остальных.
Броку припомнились времена, когда ему предстояло выступать на том памятном собрании Совета — давным-давно, в Серебряном Лесу. Он поведал ту же историю, которую повторит и сейчас, но как же мало он понимал тогда, чем все это обернется! Если бы кто-то сказал ему, что он в конечном счете изложит эту историю Аурелону, Повелителю моря, и компании морских эльфов на острове Элгол в стране Шейгра, он бы посмеялся. Тара сейчас им гордилась бы; как бы он хотел, чтобы она осталась жива и стояла рядом с ним, потому что это была в той же степени ее история, сколь и его. Он посмотрел на Уорригала, как и в тот первый раз, и филин, зная, о чем он думает, ободряюще кивнул ему, потому что Уорригал тоже отчетливо помнил то заседание Совета, когда они пытались убедить Уизена и Бруина, Руфуса и Стерндейла, Пиктора и прочих оставить Наба в лесу. Теперь он думал о них, ныне почти всех погибших, и гадал, что сталось со старым Уизеном. Брок начал свой рассказ, и филин внимательно слушал, но не перебивал, когда барсук что-то упускал или чуток перевирал. Потому что среди животных прерывать чье-то повествование — верх скверных манер.
К тому времени, когда рассказ был закончен, в пещере отдавалось громкое эхо шума волн, потому что прилив подступил уже высоко. Каждый из гостей выложил свою часть истории — даже Бет, которая рассказала, как жила жизнью уркку, и о том случае, когда она встретила Наба, и о побеге из дома в Серебряный Лес. Когда повествование завершилось, наступила тишина, слышался лишь плеск моря о стены пещеры. Эльфы, все еще под впечатлением услышанного, сидели неподвижно и тихо, восхищенно глядя на путешественников, пока наконец не заговорил Аурелон:
— Скоро здесь будет море. Пойдемте, вы наверняка устали. Фарайд отведет вас в вашу пещеру, и мы снова встретимся завтра. Пусть вам спится сном дельфина.
Он медленно встал со своего кресла, поднялся по выбоинам-ступенькам в стене к широкому уступу, прошел по нему до места с выемкой для сидения, и там устроился на ночь. Фарайд последовал за ним по ступенькам, поманив гостей за собой. Когда они добрались до уступа, в скале показался небольшой проход — туда, в этот узкий коридор, и направился эльф. Потолок был так низок, что только Уорригал с Перрифутом смогли пройти, не пригибаясь, остальным приходилось ползти на животах, и лишь серебристое свечение, исходящее от Фарайда, указывало им, куда двигаться.
Перрифут вошел в туннель последним и, прежде чем уйти, оглянулся на пещеру. Все эльфы уже расселись вдоль уступа и смотрели на море под собой; оно плескалось над площадкой, где все они совсем недавно сидели, ели и рассказывали свои истории. Всё вокруг наполнилось звуками и запахом моря. Перрифут отвернулся и последовал за остальными. Шум моря начал стихать. Туннель был довольно коротким, и вскоре заяц очутился в другой пещере, намного меньше той, которую звери оставили. Эта пещера, видимо, располагалась не так глубоко, потому что, стоя у задней стены, они могли через устье пещеры совершенно ясно разглядеть темное ночное небо снаружи и волны, накатывающие на гальку прямо у входа.
— Прилив сюда не доходит, — сказал Фарайд. — Проснувшись завтра, вы заметите, что привыкли к ритму волн, как к звуку собственного дыхания. Спокойного вам сна.
Он улыбнулся им и ушел, и путешественники снова оказались одни, впервые после болот. Только теперь, когда появилась возможность расслабиться, они поняли, насколько сильно устали. Стоило им только улечься, как они тут же погрузились в глубокий, спокойный сон. Черный занавес ночного неба с несколькими мерцающими в темноте звездами повис, как покров, над входом в пещеру, а шум волн унес их тревоги прочь.