Странствие за Фарадоунами
Шрифт:
ГЛАВА XVIII
Когда на следующее утро странники проснулись и выглянули из устья пещеры, то увидели, что чистое голубое небо вчерашнего дня исчезло. Теперь над морем громоздились серые угрожающие тучи, а воздух полнился мелкой туманной моросью. Прилив прошел, и животные вышли подышать воздухом. Они медленно прогулялись вдоль полосы водорослей, оставленных приливом минувшей ночью, и нашли куски деревяшек, отшлифованных и отбеленных морем до тускло-серебристого цвета. Бет прихватила их с собой, чтобы унести в пещеру. Еще они подобрали на берегу несколько камешков и ракушек, примерно таких же, какие вчера пришлось
Уорригал отважился полетать над водой, используя свои новоприобретенные навыки, а Сэм, Перрифут и Брок побегали наперегонки вдоль берега, прежде чем тихонько присоединились к Набу и Бет на скалах, где те сидели и глядели на серое море. Все было, как и сказал Фарайд: они действительно больше не слышали волн, разбивающихся о берег, вместо этого звук превратился в часть их самих, и прекратись он внезапно — они бы его хватились. Животные долго сидели, наблюдая, как море подходит и наполняет промоины между скалами, снова оживляя поникшие водоросли, плоские и тусклые — те расправлялись в воде и к ним возвращался цвет.
Затем, когда моросящий дождь усилился и животные начали намокать, они окликнули Уорригала и побежали обратно в свою пещеру. Эльфы оставили им немного еды и питья и, сидя прямо у входа, за которым снаружи капал дождь, они неторопливо и раздумчиво поели подогретых водорослей и выпили горячее содержимое кубков-раковин. Еда была той же самой, что им давали прошлой ночью, но вкус ее изменился, и всякое ощущение холода или сырости, казалось, пропадало, когда по телам растекалось тепло напитка.
От морского воздуха и шума дождя зверей снова потянуло в дремоту, и очень скоро все свернулись у задней стены, заснув беспробудным сном, а море тем временем билось о камни, взметывая в воздух огромные фонтаны брызг. Проснувшись, Наб увидел стоящую у входа и глядящую наружу Бет, тихо встал и подошел к ней; остальные все еще крепко спали. Проходя через пещеру, он заметил, что собранные ими камешки и коряжины аккуратно расставлены по стенам в маленьких трещинках и на уступчиках. Бет вздрогнула и обернулась, услышав за собой его шаги, а затем улыбнулась, обнаружив, что это он. Наб с ужасом увидел, что глаза у нее покраснели, а по щекам текут слезы.
— Что с тобой? — мягко спросил он, и, не отвечая ни слова, она обняла его и, рыдая, уткнулась головой ему в плечо. Он попытался успокоить девочку, поглаживая по волосам и прижимая к себе. В конце концов всхлипы утихли, она посмотрела на него блестящими от слез глазами и заговорила:
— Я думала о том, что будет с нами. Что случится в будущем. Я боюсь. Не понимаю почему, но здесь, у эльфов на Элголе, я чувствую себя такой счастливой! Здесь спокойно и безопасно, а там, в окружающем мире, все представляется кошмаром. Я хочу остаться, Наб. Я не хочу никуда идти. И я хочу, чтобы у нас был дом; у нас когда-нибудь будет дом? Где закончится наше путешествие?
— Не знаю, — сказал он, — но понимаю, что ты хочешь сказать. Я был счастлив в Серебряном Лесу, это был мой дом. Я думаю об этом все время. Хотя мне легче, конечно. Меня готовили к этому почти всю мою жизнь, и… и у меня там дома больше нет. Но ты — совсем другое дело! Бросить все ради этого… — Он умолк, потому что чувствовал себя в ответе за ее боль; ведь именно он увел ее из родного дома. У него не было сомнений, что ему следовало делать, и история, рассказанная лордом Викнором, была просто завершающей деталью мозаики. Но девочка была воспитана среди уркку; стоит ли ожидать от нее, что
Бет уловила, о чем он думает, но плакала она не из-за этого.
— Наб, — позвала она, но он не поднял глаз. — Наб, посмотри на меня. Дело не в этом. Я, как и ты, знаю, что это правда. Я чувствую это сердцем. И я бы пошла с тобой куда угодно. Я только вот что говорю: я хочу, чтобы у нас с тобой был дом — когда-нибудь в будущем, — и я боюсь, как все повернется. Мы не знаем конца. Мы не знаем, что должно произойти. Вот в чем трудность.
Они долго стояли, тесно обнявшись, — два темных силуэта на фоне пасмурного неба. Затем, словно Ашгарот увидел их страхи и решил придать им сил, серые облака начали рассеиваться, в просветах стали проглядывать синие лоскутки и пробиваться лучи золотого вечернего солнца. Внезапно луч солнечного света изловил их у входа в пещеру и искупал в золоте; подняв глаза, они увидели, что туман рассеялся и море засверкало на солнце. Все их сомнения и страхи показались теперь нелепыми; с чего это они вдруг заколебались? Дети переглянулись и радостно засмеялись, а потом выбежали из пещеры и бросились по гальке вниз, туда, где о берег разбивались волны. Рука об руку пошли они вдоль прибоя, шлепая по воде и позволяя ветру с моря дуть им в лица и лохматить волосы.
Они вернулись и увидели, что все остальные слоняются у пещеры снаружи. У Брока, который сквозь пелену сна смутно слышал плач Бет, отлегло от сердца, когда он увидел их смеющиеся лица. Странствие давалось непросто каждому из зверей; но Брок понимал, что Бет труднее всего, и сквозь сон его изводила и не давала покоя мысль, что девочке плохо. Барсук проникся к ней почти такими же любовью и уважением, как к Набу. Он подбежал к детям, и те наклонились, чтобы погладить его. Затем все трое присоединились к остальным у входа в пещеру.
— Ну что, — сказал Перрифут, — пойдем, найдем эльфов? В пещере их нет — мы тут поискали, пока ждали вас.
Путешественники прошлись по скалистому острову и обнаружили, что эльфы собирают водоросли по другую его сторону. Еще там были тюлени, они играли в воде или грелись на камнях, и эльфы переговаривались с ними на языке моря. Аурелон сидел немного в стороне от других и, увидев странников, подозвал их к себе. Он поинтересовался, как прошел их день, как они себя чувствуют, и попросил Наба рассказать ему побольше о Викноре, Повелителе Лесных Эльфов.
— Много, много сезонов минуло с тех пор, как мы виделись, — сказал Аурелон. — Он был молод тогда, и могучи были его силы. Не было никого более достойного, кому было бы под силу исправить весь ущерб, нанесенный Аммдаром, и навести порядок в хаосе, оставшемся после него. Ашгарот вызвал меня вместе с Малкоффом и спросил, кто, по нашему мнению, преуспеет после низвержения Аммдара. То была бурная ночь. Он призвал нас в Леса Смуу, это на востоке; хлестал ливень, все вокруг промокло. Мы стояли, ожидая, под тамошними огромными деревьями, заросшими лозой и лианами, а с листьев стекала вода, и в небе грохотали раскаты грома. Тогда перед нами явился Ашгарот. Тогда я видел его всего лишь во второй раз. Мы говорили о Дреагге и Аммдаре и о зле, которое они породили. Его переполняла скорбь, но он поклялся нам тогда, что однажды пошлет Спасителя. «Будьте терпеливы», сказал он, и мы были терпеливы. — Он посмотрел на Наба, сидевшего рядом с ним, и положил руку на плечо мальчика. Наб ответил взглядом, и Аурелон улыбнулся. — Мы были терпеливы, — повторил он, скорее говоря сам с собой.