Странствие за Фарадоунами
Шрифт:
Они немного посидели в тишине, пока солнце почти не исчезло за горизонтом. Затем все вернулись в эльфийскую пещеру, где наелись и напились досыта. Когда с едой было покончено, Аурелон принялся рассказывать истории и легенды о землях на далеком замерзшем севере, откуда он прибыл, где огромные белые медведи бродят по ледяным пустыням, а гигантские киты играют в стылых водах среди айсбергов. Великое волшебство вложил он в повествование, и так зачаровал зверей, что они, слушая саги, переживали рассказанное в них и сами становились их частью. Наконец, когда луна поднялась высоко в ночном небе и прилив готов был залить их, они проползли через маленький туннель в собственную пещерку, где сразу уснули, спокойные и довольные, и все их сны были белым-белы.
Наверное,
Каждый вечер кто-нибудь из эльфов брал на себя роль сказителя, а прочие слушали. Иногда сам Аурелон рассказывал им о Древних днях, о днях До Человека, когда эльфы сражались с Дреаггом. Могучи были эльфийские герои тех времен, но велика была их трагедия. Он рассказал им об Эмбо и Друиме, об Уригилле и Мауэн, но больше всего он рассказывал им об Аммдаре, Серебряном Воине, еще не павшем тогда, и животные слушали с удивлением и трепетом, внимая рассказам о его величии и борьбе против Владыки Зла. Затем, все еще блуждая мыслями в тех туманных далеких днях, они возвращались в свою маленькую пещеру и спали, пока их не будило врывающееся в нее утреннее солнце.
Они оставались на Элголе почти до конца весны. Погода стояла в основном ясная, но холодная, а с утра часто бывала очень влажной и туманной, проясняясь к середине дня. Некоторое время животные пытались проникнуться идеей ухода, но это оказалось нелегко, поскольку пускаться в путь никому не хотелось. Наконец Аурелон поговорил с ними и мягко, но решительно объявил, что, если они полностью оправились, им следует идти дальше, к Малкоффу и горным эльфам. Затем он отвел Наба в сторону и уложил маленький, похожий на ракушку, флакон с Фарадоуном морей в футляр на Поясе Аммдара.
— Выйдете завтра, — сказал он. — Погода для путешествия вполне сносная, а времени в обрез. Задерживаться больше нельзя. Когда увидишь Малкоффа, передай ему мои приветствия.
Это было вчера, и вот звери проснулись утром своего последнего дня на Элголе. Над морем нависла влажная туманная морось, из-за чего все вокруг казалось серым и печальным, и море покрылось мелкой рябью и кругами там, где над водой сеялся дождь. Хуже дня для отъезда они бы не смогли выбрать даже нарочно. Они как раз собирались выйти из пещеры на берег, когда услышали странные звуки, разносящиеся над водой. Они доносились как бы издалека и, секунду-две внимательно прислушавшись, животные поняли, что они шли со взморья на мысе, и смогли различить в шуме моря среди других, менее знакомых тонов, голоса уркку. Внезапно шум стал громче — там явно шла какая-то потасовка и что-то таскали по булыжникам. В голосах уркку появились уже знакомые грубые ликующие
Странники уставились в сторону мыса, но ничего не могли рассмотреть. Отчего-то, однако, у них похолодело на сердце, и страх, о котором они забыли за дни, проведенные на Элголе, вцепился в них ледяной хваткой. Загипнотизированные шумом животные стояли и прислушивались, не зная, что делать, пока Наб не заметил приближающихся к ним Фарайда с Аурелоном.
— Что это? Что происходит? — спросил Наб, когда эльфы остановились рядом с ним.
— Это уркку, — с гневом в голосе ответил Аурелон. — Время от времени они приходят и убивают тюленьих детенышей, пока те еще на земле и не способны уйти в воду.
Шум затих, а потом они услышали, как что-то столкнули в море, и зазвучал кашель запускающегося мотора. Потом наступила тишина, если не считать визгливого гудения двигателя и плеска, с которым пробивалась сквозь волны маленькая лодка.
— Судя по звуку, они как будто переправляются на Элгол! Раньше такого не бывало. Немедленно вернитесь в пещеру. Я пойду с вами. Фарайд, уведи эльфов, пусть они рассеются между скал. Наб и другие подождут, пока уркку не уберутся подальше, но может быть, им придется уйти раньше, если что-то пойдет не так. Я хочу постоянно знать, где уркку, пока они на острове. Собери вместе пять тюленей и держи их в укрытии где-нибудь здесь поблизости. Скажи им, чтобы были готовы двигаться быстро. Докладывай мне как можно чаще.
Фарайд ушел, чтобы забрать остальных эльфов, а Аурелон быстро повел животных в их пещеру. Устье было 'yже самой пещеры, таким образом по обеим сторонам от него тянулся довольно большой кусок каменной стены, за которым звери могли прятаться и наблюдать за берегом незамеченными. Аурелон поставил Наба, Бет и Перрифута по одну сторону входа в пещерку, а Брока, Сэма и Уорригала — по другую. Сам он оставался сзади в тени так, чтобы, двигаясь из стороны в сторону, получить максимально широкий обзор.
Не произнося ни слова, они ждали с колотящимися от страха сердцами. Наконец услыхали, как лодка скребет по невидимым отсюда камням справа от них, после чего, судя по звукам, ее втащили на берег. Громкие голоса уркку звучали очень близко, но ни с одной из сторон из пещеры самих их видно не было. Лодку затащили еще дальше, а затем голоса стали слабее, и звери услышали тяжело бухающие шаги людей, идущих вдоль берега и удаляющихся вверх по скалам.
— Ушли, — со вздохом облегчения сказал Перрифут.
— Они вернутся, — ответил Наб. — Их лодка все еще тут.
Прошло совсем немного времени, и раздались те же звуки, что они слышали ранее с материка, только намного ближе и яснее. Животных, понимавших, что происходит, душил гнев. В пещеру вбежал Фарайд.
— Они с тыльной стороны острова, но заворачивают по направлению к этому пляжу. Аурелон, мы ничего не можем предпринять? Они вырезают всех щенков. Мы не можем стоять в стороне.
Как раз в этот момент животные заметили, что снаружи поднялась страшная суматоха. Они осторожно выглянули из входа в пещеру и увидели, что один из уркку отделился от группы и несется по берегу к маленькому белому тюлененку. Путники с ужасом смотрели, как мать неуклюже шлепает позади, тщетно пытаясь догнать их и предотвратить неотвратимое. А потом уркку догнал детеныша и, подняв над головой огромную деревянную дубину, опустил ее на череп щенка, который заскулил и заплакал. Уркку снова поднял и опустил дубину, и тюлененок, дернувшись, рухнул на землю. Из раны в его голове лилась кровь, в море потекла красная струйка. Мать все еще пыталась дотянуться до своего ребенка, когда уркку достал нож и начал снимать с него шкуру, хотя хвостик малыша все еще трепетал.