Странствия Шута
Шрифт:
Каждый подходил ко мне со словом или прикосновением и затем тихо покидал комнату для аудиенций. Неттл ушла в сопровождении братьев, Риддл последовал за ними. Шайн и Лант отвели Чейда в его покои. Спарк ушла с Шутом, а Нед выскользнул за ними по пятам, вероятно, чтобы потихоньку перекинуться с ним парой слов. Я официально попрощался с королевой Эллианой. Дорожки слез на ее лице так и не просохли, когда она уходила в сопровождении сыновей.
Я остался один в пустынной комнате наедине с Дьютифулом и Кетриккен.
– Я должен идти. Прибыли трое герцогов, обсудить бесчинства драконов и меры, которые мы могли бы предпринять.
Он вдохнул, собираясь продолжить, но я покачал головой:
– Тебе надо идти и быть королем. Знаю.
Но не понимание, а мое стремление к одиночеству побудило меня убедить его вернуться к собственной жизни. Он с сожалением ушел, а я обернулся к королеве Кетриккен.
– Нет, - безапелляционно отрезала та.
– Прошу прощения?
– это ее единственное слово меня огорошило.
– Ты сопроводишь меня в мои покои. Там будет ждать еда. Фитц, ты не уйдешь. И я не позволю тебе зачахнуть. Я вижу каждую косточку на твоем лице, и руки у тебя, как у скелета. Идем. Пройдись со мной.
Мне не хотелось. Я хотел вернуться в свою комнату и уснуть навечно. Или вскочить на лошадь и исчезнуть в темноте зимней ночи. Вместо этого Кетриккен взяла меня под руку, и мы прошли по замку, вверх по ступеням и к двери ее гостиной, примыкающей к спальне. Войдя внутрь, она выставила прочь двух ожидающих ее леди.
Нас уже ждал накрытый стол и чай. Суп был укрыт, чтобы не остыл, хлеб - мягок и свеж. В чай добавили мяту, ромашку и насыщенную неизвестную мне специю. Ел я с аппетитом, потому что проще было это сделать, чем сопротивляться. Выпил согревающего чаю и почувствовал себя загнанной лошадью, наконец-то добравшейся до стойла. Горе не ослабло, но уступило место усталости. Кетриккен подложила в огонь полено, потом вернулась к столу, но не стала садиться. Вместо этого она подошла ко мне сзади, положила руки мне на плечи и крепко сжала. От ее прикосновения все тело застыло. Наклонившись к мне, она сказала:
– Бывают времена, когда надо перестать думать. Для тебя такое время настало. Наклони голову вперед.
И я послушался. Она разминала мне плечи и шею и говорила о былых временах. Она заставила меня вспомнить о Горном Королевстве, и как она пыталась отравить меня при первой встрече. Она говорила о нашем долгом путешествии в поисках Верити, напомнила мне о моем волке и о нашем единении с ним. Вспомнила нашу боль, когда мы нашли Верити таким изменившимся. И когда уступили его дракону.
Огонь догорал, и за узким оконцем угасал день.
– Поднимайся. Тебе необходимо поспать.
Она отвела меня в свою спальню и откинула богатое пурпурное покрывало, обнажая белые простыни.
– Отдохни здесь. Никто не
– В чае, - догадался я, и она кивнула.
– Для твоего же блага, - добавила она, - и в отместку, учитывая то, что ты сделал с Риддлом.
Подходящего аргумента не нашлось. Я улегся на чистые простыни в одежде, которую не снимал уже несколько дней. Она стянула с меня башмаки и накрыла одеялом, как ребенка.
Я проснулся посреди ночи. Ко мне вернулась бодрость. Скорбь тоже переполняла меня, но то была застывшая скорбь, как боль, которая стихает, покуда не двинешься. Постепенно до меня дошло, что я был не в своей постели. Меня окутывал запах Кетриккен, спине было тепло и тяжело. Она спала подле меня, прижавшись сзади и обняв руками. Это так неправильно. И так правильно. Я взял ее руки в свои и прижал к груди. И не было у меня никаких желаний, кроме как лежать вот так, в чьем-то объятии, с кем-то, кто спит рядом и охраняет тылы. Она глубоко вздохнула и выдохнула: «Верити».
Горе и потеря никогда не исчезают. Мы можем их отложить и запереть на замок, но всякий раз, когда они оказываются на свободе, то даже через трещинку, аромат потерянного счастья, просачиваются и наполняют легкие до отказа. Верити, проигравший Скиллу, как и Пчелка. Иногда разделенное чувство потери лучше всего успокаивает боль. Я тосковал по своему королю и хотел бы иметь столько же сил.
– Верити, - мягко согласился я. И добавил: - И Пчелка.
Я закрыл глаза, и сон снова поглотил меня.
Перед рассветом она разбудила меня. На ней была толстая зимняя ночная рубашка, короткие волосы серым ореолом обрамляли розовую кожу головы.
– Тебе следует выйти через тайную дверь, - сказала она, и я кивнул.
У Дьютифула было полно забот и без скандала с участием его матери и двоюродного брата. Все тело болело, и вместо того, чтобы одеть башмаки, я понес их в руках. Она проследовала за мной до двери гардеробной. Тайный выход был скрыт в стене этой маленькой комнатки. Здесь она поймала мою руку, развернула меня и снова обняла. Я поцеловал ее в лоб и в щеку, но стоило мне ее отпустить, она потянулась ко мне для поцелуя в губы.
– Хватит корить себя, Фитц. Ты нужен нам здесь больше, чем когда-либо.
Я кивнул, но не ответил. Догадывалась ли она, какой тяжелый груз на меня взвалила?
Проход, в который я попал, как и все, что касалось Кетриккен, был чистым и пустым. Ни мышиного помета, ни паутины. Я дошел до старого логова Чейда и тихонько вошел, стараясь не разбудить Шута. Но я застал его сидящим в кресле перед камином. Он держал руки перед собой и шевелил пальцами в танцующем свете пламени.
– А вот и ты, - поприветствовал он меня.
– Я беспокоился за тебя, когда ты не пришел.