Страсти по Веласкесу
Шрифт:
– И вы уверены, что все это проделали подростки?
– А кто же еще?!
– Понятия не имею, только ваше окно выходит в такой закуток, что заметить его не просто. И по размеру оно не велико… Случайно не найдешь, знать нужно.
– Вот и вы туда же! Я же не утверждаю, что это были совсем посторонние! Может, они в соседнем дворе живут! Или на соседней улице!
Спорить с ней в мои планы не входило, тем более что сама я никакого мнения на этот счет не имела.
– Возможно, так оно и было, – примирительно
– Именно так, – твердо заявила Софья Августовна и сурово поджала губы.
В разговоре повисла тяжелая пауза, нарушить которую никто из нас не спешил. Я молчала из предосторожности, не желая упоминанием о ремонте вызвать новую вспышку раздражения. Софья Августовна смотрела прямо перед собой, дулась и не могла справиться с накатившим на нее недовольством.
Вернее, это я так расценивала ее молчание, и, как оказалось позднее, ошибалась. Намолчавшись вдоволь, Софья Августовна вдруг поманила меня пальцем. Ее поведение было настолько странным, а жест таким несвойственным ей, что я не смогла скрыть удивления. Предупреждая мой вопрос, она многозначительно показала глазами на дверь. Не успела я наклониться над кроватью, как она схватила меня за руку и горячо зашептала прямо в ухо:
– Я не сказала им, что вы находились со мной в тот вечер. Пусть думают, одна я была.
Я пристально посмотрела на нее, пытаясь сообразить, что бы все это значило, а Софья Августовна еще сильнее вцепилась в меня и с еще большей горячностью зашептала:
– Зачем вам впутываться в эту историю?
– Да я не впутываюсь… Просто считаю, что скрывать здесь нечего. Ну, была и была…
– Не было вас там! Слышите! Не было! Одна я в тот вечер сидела! Я всем так и сказала! И вы так должны говорить!
– Хорошо… Только к чему такие тайны?
– К тому! – вспыхнула она, но потом, чуть позже, уже спокойно объяснила:
– Пойдут вызовы в милицию, допросы. А с органами шутки плохи. Им в руки только попади, потом долго не отвяжутся. Я знаю! Вы – человек случайный, незачем вам страдать.
С милицией я и сама не очень люблю иметь дело, но в этой истории моя роль была настолько невинна, что мне и в голову не приходило чего-либо опасаться. Однако раз Софья Августовна рассуждала иначе, я спорить не стала. В конце концов, это ее история, не моя, а значит, ей и решать, что говорить, а о чем молчать.
– Я сказала, что сама выбралась на улицу, сама вызвала милицию и пожарных, а потом потеряла сознание. Никого рядом не было. Запомнили? – продолжала настойчиво теребить меня Софья Августовна.
Стараясь успокоить чересчур разволновавшуюся старушку, я согласилась:
– Не волнуйтесь. Как сказали, так и пусть все останется. Я не собираюсь высовываться со своими показаниями. Честно говоря, меня сейчас другое заботит.
Софья Августовна выпустила мою руку и настороженно посмотрела на меня:
– Да?
– Ваша квартира. В ней царит полный разгром.
– Ах это!
Софья Августовна расслабленно махнула рукой и усмехнулась:
– Не беспокойтесь о пустяках. Вернусь и потихоньку наведу порядок. Свободного времени у меня много.
– Боюсь, вы не представляете, о чем идет речь. Внутри был пожар. Не пугайтесь, небольшой, но и помещение и вещи испорчены. Нужно делать ремонт.
Новость была не из приятных, но Софья Августовна восприняла ее стойко. Ни слез, ни громких причитаний не последовало. Только посерьезнела и сухо сказала:
– Исключено. Ремонт мне не по средствам.
Я глядела на нее и понимала, что не посмею даже заикнуться о своей инициативе. Она не потерпит никакой благотворительности и в гневе просто прогонит меня с глаз долой.
– Дело в том, что это ничего не будет стоить, – начала я, осторожно подбирая слова. – По закону ремонт должен сделать ЖЭК.
Красиво очерченные брови недоверчиво взлетели вверх:
– Да? А разве так бывает?
– В Москве существует специальная помощь одиноким пенсионерам.
Врать с самым честным видом мне не привыкать. Всю свою жизнь только этим, можно сказать, и занимаюсь. А в той профессии, что я выбрала, вообще редко удается идти прямым путем. Чаще приходится рядиться в чужие одежды и врать, врать, врать, пытаясь добыть нужную информацию. В общем, я давно достигла в этом нелегком деле больших высот, и обвести вокруг пальца доверчивую душу вроде Софьи Августовны большого труда для меня не представляло.
– Всем известно, что пенсии маленькие, а цены высокие. Если вдруг случается беда, старики не в силах справиться с ней сами. Вот тут и подключаются городские власти.
– Как чудесно! Раньше такого не было, – с детской наивностью восхитилась Софья Августовна.
– Теперь времена другие.
– А что требуется от меня?
– Разрешение.
Глава 18
– Господи, да это же подвал! – ахнула Дарья, переступая порог.
– Бывшая дворницкая, – буркнула я, хмуро оглядывая помещение.
– Слушай, разве здесь можно жить? Тут даже окон почти нет. Дышать нечем, и стены сырые… Нора какая-то! – не унималась Даша.
– Ясно, что не дворец.
– Что ты злишься? Что я такого сказала?
– Болтаешь много. А то я сама не вижу, что здесь жить нельзя, – не сдержалась я.
Было воскресенье, и я, разрушив все планы подруги на спокойный отдых, притащила ее сюда. Мне нужна была помощь и, не колеблясь ни минуты, я нахально подписала под это Дарью.
– Слушай, кончай выступать! Тут работы немерено, а ты стоишь и руками разводишь. Завтра прибудут рабочие, и за сегодня мы должны успеть упаковать все вещи.