Страсти по Веласкесу
Шрифт:
Напоминание об Алексее больно резануло. Обсуждать наши с ним отношения настроения не было, и я отвернулась к окну. Мой молчаливый протест также не произвел на Дашу впечатления, и она продолжала излагать свою точку зрения на происходящее моей сгорбленной спине:
– Так в этом нет ничего сверхъестественного. В конце концов, так и должно было случиться. Ни один нормальный мужик не потерпит такого хамского отношения к себе. Алексей – не подарок, я тебе это всегда говорила, но он нормальный, сильный, самодостаточный мужчина. Сколько
– Три.
– Вот видишь. Три! Да ему вся эта волынка с тобой просто надоела. Он помучился, помучился да и нашел себе девушку попроще. И картина здесь ни при чем. Если кто и виноват, так это твой характер. И не косись на меня, ты и сама это прекрасно знаешь.
– Пока я не взяла в руки эту картину, все было нормально, – пробурчала я, упрямо уставившись в окно.
– Это тебе так только казалось, – без всякого сострадания отрезала Дарья.
Снести такое я не смогла и, вскочив на ноги и развернувшись к Дарье лицом, закричала:
– Нет, во всем виновата картина! И послушай, что я тебе скажу: Алексей – это только начало! Дальше будет хуже. А я не хочу, понимаешь?
– Что хуже? С чего ты взяла?
– Антонина Юрьевна сказала!
– О боже! И ты ей веришь?
– Верю.
– Ну и дура! – потеряв остатки терпения, воскликнула Даша.
Отшвырнув в сторону стул, не ко времени оказавшийся на пути, она принялась нервно мерить комнату шагами. Мысленно порадовавшись, что Дарьины подчиненные отсутствуют и потому не видят, как буйствует их начальница, я аккуратно вернула стул на привычное место и, чтоб далеко не ходить, тут же опустилась на него. Обойдя несколько раз обширное помещение, Даша немного успокоилась и поняла, что с воспитанием она переборщила и ситуацию нужно исправлять. Поэтому, оказавшись в очередной раз в непосредственной близости от меня. Она остановилась, положила руку мне на плечо и неловко пробормотала:
– Не обижайся. Это я так… не со зла.
– Знаю, – вздохнула я.
– Послушай меня. Поезжай домой… ты ведь туда еще не заглядывала?
Я отрицательно помотала головой:
– Сразу к Гере в больницу поехала.
– Ну вот… Поезжай к себе и проверь сообщения в компьютере. Может, за то время, что ты отсутствовала, объявился твой неизвестный заказчик и даже оставил свои координаты. Свяжешься с ним, отдашь ему картину, получишь деньги… и конец! Все в ажуре, и ты избавлена от картины.
– Мой заказчик – это Гера. Я пыталась отдать ему картину, но он отказался ее принимать, – пожаловалась я.
Дарья насмешливо фыркнула:
– Тоже мне беда! Продай ее кому-нибудь другому. Ты только предложи, оторвут с руками.
Понимая, что мы с Дашей просто толчем воду в ступе и ничего путного придумать не можем, я с тоской простонала:
– Ее нельзя продавать. Это не поможет.
Дарья, помня о своей недавней вспышке, решила быть терпеливой:
– Хорошо, тогда подари.
– Тоже невозможно. Все это неправильно. Ее у меня должны украсть. Только тогда я избавлюсь от проклятия, оно вместе с картиной перейдет к вору. Понимаешь? – прошептала я.
– Понимаю. Но это уже полный бред. Давай поступим иначе, – предложила Даша.
– Как?
– Ты не можешь избавиться от нее обычным путем, так?
– Так.
– Тогда отдай ее мне! Запрем в моем сейфе и посмотрим, что будет.
С этими словами Дарья подхватила со стола футляр с картиной, быстро сунула в сейф и с силой захлопнула дверцу.
– Все!
– Дарья, не нужно было этого делать. Не поможет, только хуже будет, – всполошилась я.
– Ты со мной не согласна?
– Нет.
– Другими словами, ты против.
– Да.
– Отлично! Ты была против, но я силой отобрала у тебя картину. Знаешь, как такое действие называется? Грабеж! И это значительно хуже вульгарного воровства.
– Неужели ты не боишься?
– Нет, потому что не верю во все эти старушечьи бредни. Вот что, дорогая, мне пора уходить. Я бы с удовольствием с тобой еще поболтала, но не могу. У меня частная консультация, и за нее должны неплохо заплатить. Если можешь, подвези до метро.
– Я тебя до места могу довести.
– Нет нужды. У меня прямая ветка.
Высадив Дашу у входа в метро, я покатила домой с твердым намерением ни о чем неприятном больше не думать и остаток дня посвятить отдыху. В мои планы входило сначала долгое отмокание в ванне с регенерирующей маской на лице, потом неторопливое попивание кофе на кухне и, наконец, в завершение вечера, чтение книги в постели. Ничему этому сбыться было не суждено. Я стояла в очередной пробке, когда вдруг зазвонил мой мобильник.
– Ань, ты где? – И я услышала потерянный голос Дарьи в трубке и испугалась.
– На Ленинском в пробке стою.
– Можешь приехать за мной? Я в Склифе.
Тут мне совсем стало плохо, и, не помня себя, я заорала:
– Что случилось?! Как ты там оказалась?!
– «Скорая» привезла. У меня сломаны ключица и лодыжка правой ноги.
– Ты шутишь?!
– Если бы… Я упала на эскалаторе.
– Бежала вниз и поскользнулась?
– Стояла. Меня кто-то в спину толкнул.
На следующий день я злорадно отчитывала Дашу:
– Вот видишь! Ты мне не поверила, а ведь я говорила правду! Не успела ты взять картину, как случилось несчастье.
Бедная невыспавшаяся Дарья, всю ночь промучившаяся от боли в сломанных костях, достойного отпора дать не могла. Она только беспокойно ерзала на кровати да страдальчески морщилась в ответ. Ободренная ее беспомощным состоянием, я совсем распоясалась. Приблизившись вплотную к болящей, я решительно сказала:
– Если от нее немедленно не избавиться, будет еще хуже, – и добавила уже не так храбро: