Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
— Хорошая идея, — одобрил Мигель. — А нос не отклеится в неподходящий момент?
— Нет, я умею работать с гримом грамотно.
— Здорово. В общем, мы очень на тебя надеемся. Лишь бы у тебя всё прошло гладко, а дальше мы сами разберёмся.
— Я всё сделаю, — кивнула Алекс и сурово добавила. — Но когда вы привезёте его в свою народную тюрьму, то вам придется его тщательно охранять.
— От кого?
— От меня. Чувствую, после того, что будет на вечеринке, я точно захочу его пристрелить.
Второй шанс
1975, Швейцария
Ицхак Сарваш согласился посетить светский вечер на вилле у берега Женевского озера, только потому, что его попросила об том Семпрония, верная вкладчица его незримой и ни для кого из смертных не существующей банковской сети. Приглашение на вечер пришло Сарвашу даже не от хозяина виллы, а от самой Семпронии. Ситуация оказалась предельно ясна: обворожительная шатенка с пленительными округлыми формами вскружила голову очередному женатому покровителю, но прийти в его сопровождении из соображений приличия Семпрония не могла, но попасть на прием ей, видимо, очень хотелось. Странно, почему она выбрала в сопровождающие именно Сарваша, но отказать гетере из Древнего Рима, или как злословили недоброжелатели, всего лишь куртизанке из эпохи Возрождения, он не посмел.
Пока гости пили шампанское и, разбившись на группки, беседовали каждый о своём, Сарваш, вглядываясь в их лица, пытался угадать, ради кого Семпрония привела его сюда. Наверняка он солидный влиятельный человек и близок к хозяину вечера, раз смог получить два приглашение для своей любовницы.
Кого здесь только не было: бизнесмены, кинозвезды, чиновники, как местные, так и из сопредельных стран. Многие мужчины кидали на Семпронию заинтересованные взгляды, но лишь один представительный седовласый итальянец лет шестидесяти украдкой поглядывал то на неё, то на Сарваша. Так может смотреть только собственник, который считает, что он один и безраздельно обладает роскошной женщиной, а все кто осмелился стоять к ней слишком близко, рискуют быть зачисленными в соперники. Сарвашу даже стало интересно, что Семпрония сказала своему любовнику на его счёт. Наверное, предельно честно известила, что придет на вечер с финансовым консультантом. Хотя, после недавнего краха Синдоны, это не сама лучшая рекомендация в глазах света, и придётся приложить усилия, чтобы восстановить репутацию, благо мало кто знает Сарваша в лицо.
— Тот синьор и есть ваш поклонник? — тихо просил он Семпронию, указывая взглядом в сторону властного господина.
— Умберто, — произнесла она с придыханием, в котором угадывалась пылкая влюбленность.
— И кто же он?
— Умберто Ортолани, адвокат. У него своя фирма в Риме на улице Кондотти.
— Той Кондотти, где стоит резиденция Мальтийского ордена?
— Да, — не без гордости ответила Семпрония. — Умберто — мальтийский рыцарь. А ещё папа лично посвятил его в рыцари его святейшества.
— Не думал, что вы из тех, кого завораживает близость к папскому двору.
— Какой же вы приземленный, Исаак, — кокетливо вздохнула Семпрония, — и своим сухим математическим умом ничего не смыслите в романтике.
— Так значит вы прекрасная дама рыцаря? — улыбнулся Сарваш. — Теперь понимаю.
— Какой
— Да, — признался Ицхак, — я приземленный прагматик и потому мне интересно, а за какие заслуги в наши дни можно получить рыцарство от папы?
— Вам, ни за какие. А Умберто помог папе, когда тот был ещё кардиналом… В общем, я не скажу, что он сделал, но это была неоценимая помощь, которую просто нельзя оставить без благодарности.
— Вы меня заинтриговали, — шутливо произнёс Сарваш. — А то я все думаю, не тот ли это Ортолани, который является президентом информационного агентства «Италия» или это директор-распорядитель мотоциклетного концерна «Дукати»?
— И то и другое. Это всё о нём одном.
— Надо же, какая широта интересов. Я просто теряюсь в догадках, чем он помог Ватикану — прессой или мотоциклами?
— Исаак, — протянула Семпрония, — ну перестаньте портить мне прекрасный вечер своими остротами.
— Вы разбиваете мне сердце, — улыбался Сарваш. — А я-то наивно полагал, что вы ищете моей компании исключительно из жажды приятной беседы.
Семпрония тут же переключилась на серьёзный тон и тихо произнесла:
— Я действительно хотела с вами кое-что обсудить. Это касается моего счёта.
— Разумеется. — Сарваш тоже позабыл о шутливом тоне, раз речь зашла о деле. — Желаете обналичить и перевести в акции, золото, валюту?
Семпрония загадочно произнесла:
— Хочу вложить в одно предприятие.
Многие века Сарваш знал Семпронию как мечтательную натуру, увлекающуюся произведениями искусства, театром музыкой, литературой и прочими диковинками, которые может породить человеческий разум. Интереса к финансовым предприятиям за ней он никогда не замечал.
— Надеюсь, — вкрадчивым голосом произнёс Сарваш, — вы не собираетесь отдать свои деньги на некое предприятие синьора Ортолани?
— У-у Исаак, до чего же вы ревнивый. Вам не идёт.
— Деньги, конечно, ваши, но подумайте хорошенько, прежде чем принимать такое серьезное решение. Вдруг в итоге останетесь ни с чем.
— Вы не знаете Умберто. Он так со мной не поступит.
Сарваш не сдержал ухмылки.
— Поверьте, Семпрония, бизнес это не та сфера, на которую распространяются личные привязанности. Я даже верю, что ваш рыцарь не планирует никакой аферы. Просто часто так случается, что даже самые продуманные, взвешенные в теории бизнес-схемы на практике оборачиваются крахом.
— Только не у Умберто, — уверенно парировала Семпрония. — Вы просто чересчур осторожны, Исаак. Мало того, что вы совсем не романтичны, вы ещё и не умеете поддаваться порыву.
— В этом вы правы. Наверное, поэтому ваши деньги уже много лет у меня, а не на счетах многочисленных компаний, строивших Панамский канал, и у прочих аферистов вроде Понци, с его денежным арбитражем на почтовых марках. Поверьте моему многолетнему опыту, Семпрония, легких денег не бывает, а кто их активно ищет и лезет в предприятия, где им обещают фантастическую прибыль, в итоге оказываются банкротами. Вам оно надо? Я, конечно никогда не смогу предложить вам высоких процентов по вкладам, но это только потому, что нам с вами жить ещё долго, и до скончания веков мне как-то придется смотреть вам в глаза.