Стреляй, я уже мертв
Шрифт:
— Как ты думаешь, что с нами сделают, если обнаружат поддельные документы? У нас сейчас больше десятка паспортов, еще не готовых.
— Вот их надо забрать. Необходимо убрать отсюда все, что может нас выдать. Они не должны узнать, чем мы на самом деле занимаемся. Но мы не можем разобрать станок, это было бы настоящим безумием, — ответила Хуана на все вопросы разом.
Сошлись на том, чтобы вынести из мастерской все готовые документы, но больше ничего не трогать.
— Нас арестуют, — прошептал Василий, когда Раймон ушел.
— Не всех, —
— Ты с ума сошла! — ахнул Василий. Случилось именно то, чего он больше всего боялся. Он знал, что, если Хуана на что-то решилась, остановить ее невозможно.
— Я бы сошла с ума, если бы позволила вас арестовать, — заявила Хуана. — И ты, и мой дядя представляют слишком большую ценность для Сопротивления, и ради нашего же блага вы должны спрятаться. А я останусь здесь со старым евреем, пока не вернется Раймон и не скажет, когда и как мы сможем уехать из Парижа. А вы уходите немедленно, нельзя терять времени!
Однако на сей раз Василий не оробел и решился оспорить приказ Хуаны.
— Думаешь, я смогу уйти, зная, что оставляю тебя в опасности? Пусть твой дядя уходит и забирает все документы, но я останусь, а если они заявятся, им придется иметь дело со мной. Разве ты сама не сказала, что мы можем выдать себя за обычных печатников? Так мы и сделаем, только печатников будет двое.
Хуана уже собиралась что-то ответить, но в последнюю секунду передумала; должно быть, поняла, что спорить с Василием бесполезно, и решила применить другую тактику.
— Хорошо, ты останешься здесь. Но я хочу, чтобы сначала ты помог дяде переправить документы в дом Раймона. Потом дядя останется там, а ты вернешься.
— Я не могу оставить тебя одну в такую минуту, — запротестовал Василий.
— Ты что, совсем идиот? И как, по-твоему, мой бедный дядя потащит один всю эту тяжесть?
Потребовалось совсем немного времени, чтобы упаковать фальшивые документы в папки. Затем папки погрузили в два старых мешка, которые уложили поверх остальных вещей.
Прощаясь с дядей, Хуана шепнула ему на ухо, кивая на Василия:
— Не пускай его обратно.
Педро испуганно взглянул на нее; уж он-то знал, на что способна племянница. Но так и не решился ничего возразить.
Когда Хуана и Самуэль остались одни, она проверила, заряжен ли пистолет, который она всегда носила при себе. Потом подошла к спящему Самуэлю и мягко коснулась его плеча.
— Вы можете встать?
— Да.. Думаю, что да...
— Я постараюсь довезти вас до границы, но не обещаю, что это получится.
— А как же... Как же ваш друг? Раймон? — растерялся Самуэль. — Разве он не должен за нами прийти?
— Мы не можем терять времени, дожидаясь его. Чует мое сердце, здесь в любую минуту могут появиться гестаповцы. Видите ли, неподалеку отсюда живет одна моя подруга, она тоже испанка, как и я. Она беженка, на войне в Испании потеряла мужа и сумела
— Они состоят в Сопротивлении?
— Нет, не состоят, — ответила Хуана. — Я не хотела ставить их под удар, они уже и так достаточно настрадались, но они ненавидят фашистов и сделают для нас все.
Она помогла ему встать и дойти до ванной комнаты, где он смог умыться. Затем они вышли на улицу, навстречу судьбе. Спустившись по лестнице, они несколько минут стояли перед дверью подъезда, глядя на улицу, однако ничего подозрительного не заметили. Вот женщина ведет за руку ребенка лет четырех или пяти, держа в другой руке сумку с покупками; молодой студент со связкой учебников; пожилая супружеская пара неторопливо шествует под руку... Нет, ничего странного или опасного как будто и в самом деле не было. Наконец, они решились выйти на улицу. Хуана поддерживала Самуэля под руку. Они направились к метро и через несколько минут спустились на станцию «Монпарнас». Хуана пристально вглядывалась в лица пассажиров, отражавшиеся в темных окнах, но по-прежнему не видела ничего подозрительного.
Подруга Хуаны жила на самом верхнем этаже темного узкого дома. Женщину, открывшую дверь, похоже, удивил нежданный визит.
— Мне бы не хотелось тебя обременять, но ты должна мне помочь спасти человека, — объяснила Хуана растерянной подруге.
— Что я должна сделать?
— Спасибо, Пепа, я всегда знала, что могу на тебя рассчитывать! Если твой сын сможет довезти нас до границы... В Биаррице у нас друзья, они помогут переправить его в Испанию.
— Хайме вот-вот должен вернуться, — ответила та. — Но ему нужно отдохнуть пару часов, прежде чем снова сесть за руль такси.
— Понимаю, что ставлю вас под удар, но не вижу другого способа вывезти из Парижа этого человека.
Тут они услышали, как в замке заскрежетал ключ, и в квартиру вошел молодой человек по имени Хайме. Он был похож на мать: те же темно-каштановые волосы, те же дерзкие глаза, те же невозмутимые манеры.
— Хуана, расскажи ему все сама.
Хайме молча выслушал Хуану, раздумывая, что ответить.
— К десяти часам я должен вернуть машину в гараж, — произнес он наконец. — Правда, могу попросить шефа, чтобы разрешил мне взять ее до завтра, чтобы начать пораньше. Если разрешит, мы поедем прямо сейчас, если же нет — значит, поедем завтра.
Молодой человек отправился в ближайший бар, чтобы позвонить оттуда начальнику; вскоре он вернулся, улыбаясь.
— Все в порядке, можем выезжать хоть сейчас.
Хуана не стала его обманывать, сразу сказав, что их разыскивает Гестапо.
— Если нас схватят, вам тоже не поздоровится, — предупредила она.
Мать и сын переглянулись; этим взглядом они сказали друг другу больше, чем любыми словами. Десять минут спустя машина Хайме уже ожидала возле подъезда. Прощаясь с Пепой, Хуана горячо обняла подругу.