Завспоминаешься и до тогоТы можешь иногда довсноминаться,Чего и быть, пожалуй, не могло бы,Но что тебе окажется дорожеВсего, что в жизни грезилось тебе.И, может быть, нельзя коснуться близкоДругой души, пока не разделилЕе воспоминаний и не сталиОни твоими.Пламенный Египет,Недвижный властелин пустыни мира.Пустых ночей чернеющая синь.Огромные неистовые звездыПрорезывают мглу тысячелетий.А в этой мгле – непостижимый Сфинкс.Согбенные ровесники вселеннойСидят недвижно. Белые бурнусыИ бронзовые лица видны ясноВ неизъяснимом свете.
И молитваСлышна без слов.И сердце бьется, бьется –Твое или мое? Всё это былоТам, в вечности. Я вспомнил. Помнишь ты?
«Души твоей заветные преданья…»
Души твоей заветные преданья,Живую речь твоюС отрадою глубокого дыханьяСамозабвенно пью.Как ты светла! И как непостижимоРаскрытое твоеВ видениях, как бы текущих мимо,Иное бытие.Но я ловлю в их радужном движеньеНезримые черты –И, чудится, всё ближе выраженьеИх полной красоты.Одно, одно живое полуслово,И восстают в тишиЗа краем край таинственно-былогоСкиталицы-души.Так — лишь возьми смычок и скрипку в руки:Поет одна струна;Прислушайся: она в едином звукеНадзвучьями полна.
«Душа устала…»
Душа устала,А сна всё нет –И долгих летТаких немало.О, жизни жало!И яд, и мед –Всё изначалаВо мне поет.Но и полетСлагает крыльяВо мгле тенетМеж злого былья.И нет обилья,Разгулья слов,Услад усильяИ силы снов.Мне мир не нов;В нем нет отзвучийНа страстный зовМечты певучей.И пыл летучийПоник во мглеПод низкой тучейНа злой земле.О, пусть во злеИ в одичанье,Как угль в золе,Горит молчанье.В нем величаньеТебе, тебе.Земли вещаньеК иной судьбе.В одной мольбеВсё сердце сжало –Не о себе, –О, жизни жало!О, изначалаПоющий бред!А сна всё нет…Душа устала…
«Сегодня вечером придет весна…»
«Сегодня вечером придет весна», –Старушка белая мне так сказала;И в этом лепете душа узнала,Чем от младенчества жила она.И все несбыточные сердца сныОпять подснежниками засветлелиИ ожиданиями той весны,Что мне пророчествовали капели.Сегодня вечером и ты веснеОтветишь радостью и верой юной,С самозабвением звуча вполнеДушой певучею и полнострунной.И незапамятное – как родноеИ предносящееся – с ним однойНезабываемою здесь веснойВзойдет – всеоправдание земное.
«Ах, одного прикосновенья…»
Ах, одного прикосновеньяДовольно мне –И поплывут видений звеньяВ невольном сне.Ты всеми радужными снамиДаришь меня, –Нет меж виденьями и намиЗавесы дня.Взгляни, взгляни, какие нитиСплелись вдали:То от звезды твоей в зенитеЛучи стекли;И к ним восходит в тихой встречеВольней, полней –Сеть росных
Прекрасная, прекрасная!Твержу я день и ночь –А всё мечта опасная,Безгласная, напраснаяНе отступает прочь.И вот ночному, смутному,Безрадостному мне,Скитальцу бесприютному,Загрезилось, как путному,О вольном вешнем дне.И вот меня, холодного,Замерзшего меня,Постылого, негодного,Но в холоде свободногоМанит язык огня.И вновь мне раскрывается:Не таять и не тлеть,Не каяться, не маяться, –А доля выбирается:Застыть или сгореть.
«Среди младенческой толпы воспоминаний…»
Среди младенческой толпы воспоминанийКакое для меня милее и желанней?Не знаю: всё равно слегка заволоклаЛюбви к минувшему светящаяся мгла;Чуть уловимые ответствуют пороюДуши растроганной лирическому строю.И ныне, если ты в тончайшей этой мглеМеня путеводишь с сияньем на челе,Невольно вдаль иду от нашей жизни внешнейТропой росистою навстречу зорьке вешней.Черемухи сплелись кистями надо мной –И горько сладостной разымчивой волнойПоят живую грудь. А то – распростираяЦветистый свой покров, полуденного краяВесна парит, горя. И цветом миндаляПовеют из-за гор долины и поля –И горькой сладости дыханью мало, мало –И жизнью не изжить всего, что миновало.
«Промчался вихорь по пескам пустыни…»
Промчался вихорь по пескам пустыни,Взрывая мощно их до глубиныИ вдаль стремя торжественно. И нынеТаинственно встают, обнажены,Развалины неведомого града,Почившая великая страна.Вот-вот стряхнет ожившая громадаВека веков томительного сна.И возвестят язык тысячелетийВещания священные камней,Премудрые, как старцы и как дети:От устья дней и до истока дней.И слово прозвучит – и вещим звукомПрольется в расширяющийся слух,Ответив сердца юным, полным стукам, —И воспарит, расправив крылья, дух.30.III-12.IV.1926
«С пасхальными колоколами…»
С пасхальными колоколамиСтихи поплыли, потекли, –Но над житейскими деламиМеня неправо вознесли:Мне деловые примечаньяВ тяжелый заданы удел;Вотще заветные звучаньяВ слова я перелить хотел.Мне стыдно прозы стихотворной, –Итак, я лучше передамНапев, поэзии покорный,Благоухающим цветам.Своим весенним ароматомОни достойнее – принестьО восхождении крылатомВсеозаряющую весть.20.IV-2.V.1926
«Блажен, кто напряжет глубинный слух…»
Блажен, кто напряжет глубинный слухИ слышит – на осях бегут шары,Чей радуется разрешенный духУчастником божественной игры.В согласии с безмерной сей игройОн слышит сердце малое свое:Болит оно – и в боли некий стройВсё частное объемлет бытие.Но те, кому крушение мировСквозь даль времен расслышать суждено, –Над духом их – разодранный покров,Под прахом – расщепившееся дно.В разладе сердце нищее болитИ меркнет слух, смежаются глаза,И скорбный дух лишь горько утолитОчей любимых жаркая слеза.24.IV-7.V.1926