Струны: Собрание сочинений

Верховский Юрий Никандрович

«Иволга, иволга…»

Иволга, иволга С грудкой золотой, Иволга, иволга С песнею литой! Как поешь ты, иволга, – Век не для нас, – Ты не любишь, иволга, Пристальных глаз? В куще ли иволга Лип листвы густой? Нет тебя, иволга, За густой листвой. Издалека, иволга, Дали мила, Голос полный иволга Вновь разлила. Иволга, иволга С

песней литой, Иволга, иволга С грудкой золотой!

«Синие тени от желтых огней…»

Синие тени от желтых огней В бледной улыбке рассвета; Дым, перед ней и бледней, и нежней, – Вьется, теряется где-то. День поневоле подходит к окну, Жалкой улыбкой кривится; Дымом прильну я к окну – в глубину, Где-то, где ночь мне приснится. В белую кану Иванову ночь С желтыми в небе кострами. Сердце, пророчь: сердцу вмочь превозмочь Свет в фимиаме, во храме.

ФАНДАНГО

1

Вот тебе мое проклятье Навсегда от сей минуты: Будь несметно ты богата, Но – когда лишишься вкуса.

2

Апельсин возьми, дитя, Что в своем саду сорвал я; Но не режь его ножом: Сердце в нем мое томится.

3

Было б тысяча душ во мне, Сразу б отдал их тебе; Нет во мне их, – лучше возьми Тысячу раз одну.

4

Ах, не важничай, сеньора, Что высокого ты рода: Ведь и для высоких башен, А бывают лестницы.

«Всё о том же, всё об одном…»

Анне Ахматовой

Всё о том же, всё об одном Лепечут мои минуты, Когда, как в краю ином, Возносятся легким сном Томленья тяжелой смуты. И в этом тончайшем сне Расширяются плавно крылья, Воздушной неся волне Уже не трудную мне Блаженную боль усилья. А сегодня ночь – забытью Моему – иная услада: Всей грудью дышащей пью Страдальную песнь твою – И мне ничего не надо. Усилья былого нет, Нет в упругом дыханье боли, И нездешний воздух и свет Слезами тихо согрет: Не в своей, а в твоей я воле.

«Как брызги пенные блистающей волны…»

Анне Ахматовой

Как брызги пенные блистающей волны Кипят могучею игрой глубинной мощи И в шелесте листа таинственно слышны Колеблемые ветром рощи, Так Божьего певца один простой запев, Не ведая своей отчизны величавой, От мира вышних сил на землю отлетев, Нам дух поит хвалой и славой.

АННЕ АХМАТОВОЙ

1. «Я не знаю, я не знаю, как…»

Я не знаю, я не знаю, как Подойти к тебе и молвить слово. Всё, что я скажу, тебе не ново, А

двоим ведь слово – тайный знак, Вещий знак сознания иного. И в моем сознании ночном За тебя болею и тоскую: Как выносишь ношу ты такую? Иль мое страданье об ином, Что немого сна не расколдую?

2. «Ах, мне пусто; я не знаю, как…»

Ах, мне пусто; я не знаю, как В жизни дальше маяться, слоняться. А уснешь, а грезишь как чудак, Золотые же – и те не снятся. Впрочем, сон привычный мой: цветут Вековые липы в тесном парке; Меж аллей так луговины ярки, И тропинки легкие бегут; Всё сбегают вниз – туда, где пруд (Смутно помню) вольно разлегался, Вдруг весной поднялся и прорвался Сквозь плотину утлую, ушел; Поросло дно тучное; остался Тихий ручеек и влажный дол.

СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ

СОНЕТ

Безмолвен и угрюм, уснул дремучий бор, Овеян темнотой и сумрачными снами, И только иногда таинственный убор От ветра зыблется прохладными волнами. И с пасмурных небес созвездий ясный взор Вдруг упадет к земле спокойными лучами, И звезды озарят сквозь лиственный узор Тревожно-спящий лес бесстрастными очами И снова скроются в тумане облаков… А на земле, в лесу, – мерцая робким светом, – Как будто устыдясь земных своих оков, Но жаждая небес и полные приветом – Для сонма дальних звезд призывом и ответом – Дрожа, горят огни пигмеев-светляков…

СФИНКСЫ НАД НЕВОЙ (Из «Песен о каменном городе»)

Когда тревожно спит столица, И только пленная царица – Нева томится и грустит, И только трепетные волны, Тоской неведомою полны, Со стоном бьются о гранит, – На берегу тогда не дремлют Два сфинкса – и глядят, и внемлют: Глядят на пышную Неву И внемлют плеску, внемлют шуму И, погрузившись тихо в думу, Как будто грезят наяву. И край родной – родные Фивы И Нила желтые извивы, Пустыни властного царя, И храм безмолвно-величавый Со всей немеркнущею славой, И жизни дивная заря – Всё перед ними воскресает… Но их подножия лобзает Не полновластная волна, Не нежит их горячей лаской, Не тешит их волшебной сказкой. Не здесь отчизна – их святыня – И раскаленная пустыня, И необъятные пески… Всё спит… Не слышат ветров люди… И сжались каменные груди От сожаленья и тоски…

ВАЛЕРИЮ БРЮСОВУ (На книгу «Все напевы»)

Познавший грез, веков, народов И перепутья и пути, Испытанный среди рапсодов, Свою нам песню возврати. Еще не все, не все напевы Родная слышала земля, Что слали яростные девы Во след пришельца-корабля – Где к мачте трепетной привязан, Ты расширял бесстрашный слух, Где в тайноведцы был помазан Пытливый и крылатый дух.