Студент
Шрифт:
Пожилой мужчина сказал:
– Что-то я в этот гипноз особо не верю.
– Не, надо завязывать, я все - амба, - доверительно сообщил обрюзгший интеллигент.
– А это как выйдет, - обреченно произнес парень в джинсах.
– Меня два раза в принудиловку определяли. От антабуса мозги набекрень свихнулись. Месяц, другой держишься, а потом она тебя еще злей сшибает.
– Может, гипноз, поможет?
– А кто его знает? Может и поможет.
– А чего ж пришел, если не веришь?
– угрюмо спросил Стас.
–
Мимо кабинета прошла то ли сестра, то ли нянька в белом халате. Через минуту она показалась снова в дверях и позвала:
– Больные, заходите. И родственники тоже, - добавила она,
Стас встал и пошел к выходу. В парке он сел на скамейку недалеко от лечебницы, так чтобы видеть вход и не прозевать мать, когда она выйдет. Вышла она скоро. Увидев Стаса, разразилась бранью:
– Что ж ты, негодяй, делаешь? Это что, мне надо? Да я со стыда сгорела, пока там в этой компании сидела... И что теперь? Отец же тебя из дома выгонит.
– А куда ты меня привела?
– разозлился Стас.
– Ты видела эти рожи, дебилы законченные.
– А чем ты лучше? Ты такой же алкоголик, как они. Тебе лечиться нужно.
Мать заплакала. Стас помолчал и сказал:
– Я что, против что ли? Но можно же как-нибудь без этой рекламы? Можно было договориться, чтобы он меня одного лечил своим гипнозом? Денег пожалела?
– Дурак ты дурак! Как только язык поворачивается... Сиди, не вздумай куда уйти. Врач освободится, я поговорю с ним. Может, так и лучше.
Мать вытерла глаза платочком, посмотрелась в маленькое круглое зеркальце, которое достала из сумочки, поправила шляпку-минингитку и пошла назад в психприемник.
Мать вышла минут через сорок. Стас устал ждать. Он вставал со скамейки, нервно ходил, опять садился и все смотрел на часы. Увидев мать, выходящую из приемника, Стас поспешил к ней, и они вместе пошли в сторону своего дома.
– С минуту шли молча, потом мать сказала:
– Валентин Степанович дал свой адрес, сказал, чтобы пришли к нему на дом через три дня, в субботу. До этого времени, чтоб ничего спиртного не пил.
Стас молча кивнул.
У пивной за горсадом шумел мужской народ. У автобусной остановки, удерживаясь за стенку павильона, пошатывался пьяный. Веки тяжело открывали глаза, бессмысленно пялившиеся на прохожих, и в их мутной поволоке отражалось удивление.
Стас равнодушно посмотрел на пьяного и отвернулся.
– Вот хорошо-то, вот красиво! Полюбуйтесь, люди!
– с чисто женской
II
Врач жил в окраинном районе Овражки. Этот район люди называли купеческим. Дома там строили добротные, с гаражами в нижних этажах, а обширные садовые участки сторожили цепные псы. Здесь обосновался зажиточный люд - преуспевающий класс торговых работников и сферы обслуживания, модные специалисты.
Мать, сверяясь по бумажке и расспрашивая прохожих, нашла, наконец, нужную улицу и дом. Они со Стасом прошли вдоль двухметрового дощатого забора, выкрашенного темно-зеленой краской, до металлических ворот с калиткой, тоже темно-зеленых.
Мать хотела постучать в калитку, но увидела сбоку кнопку звонка и неназойливо позвонила. Захлебнулась в злобном брёхе собака. Строгий женский голос прикрикнул на нее, и она, заурчав недовольно, громыхнув цепью, умолкла. Послышался металлический скрежет засовов, и калитка открылась. Моложавая женщина с холенным лицом, со старомодно уложенной венчиком вокруг головы толстой косой, вопросительно посмотрела на мать и Стаса.
– Мы к Валентину Степановичу, - поспешно объяснила мать.
– Он нам назначил на пять часов.
Женщина молча впустила их и пошла впереди по забетонированной дорожке. Опять яростно залаяла собака. Она рвалась навстречу чужим, но цепь удерживала ее, и собака, повисая в воздухе передними лапами, отскакивала назад к будке и снова бросалась на пришедших.
– На место, Дик! Кому сказала, на место!
– прикрикнула женщина, и породистая тварь исчезла в будке, только из темноты зелеными огоньками горели настороженные глаза.
Женщина повела их через сад к высокому дому из белого кирпича с мансардой, больше похожей еще на один этаж, и обширной верандой. Женщина усадила мать и Стаса на веранде в плетенные кресла, крикнула в двери: "Валя, к тебе!" и ушла в сад. На веранде они были не одни. Чуть в стороне сидела худенькая молодая женщина, похожая на девочку. Она сидела не глубоко в кресле, а на краешке его, как на стуле, выпрямившись и плотно сжав ноги в коленках, прикрывая их сумочкой. Женщина заметила, что ее разглядывают, застенчиво улыбнулась, показав ямочки на щеках, и ниже опустила сумочку.
– Вы тоже к Валентину Степановичу?
– спросила мать.
– Муж лечится, - охотно пояснила она.
– Ничего, надо! Мы тоже вот, - кивнула она на Стаса.
Стас скривил губы, отвернулся от нее и уставился на раскидистую голую яблоню, ветки которой, колышимые легким ветерком, ползали змеями по стеклу.
В дверях показался врач. Он пропустил вперед высокого стройного мужчину с цепким взглядом. Женщина поспешно поднялась им навстречу. Врач поздоровался с матерью и Стасом и попросил немного подождать.