Ступая за Край
Шрифт:
Сколько проспала Эвиси, она не знала, окна были плотно закрыты, ни одна рабыня не издала ни звука. Молча сидели они по углам покоев и ждали распоряжений Царевны Дальних Земель Эвиси. Но проснулась не одна, рядом, на ложе её, спал муж её Меланмир. Был он в нижней рубашке и лёгких шароварах, что завязывались на поясе простой тесьмой, а не рядом крючков, как у верхних брюк, что носят мужчины.
Одной рукой он обнимал Эвиси и, что удивительно, Эвиси тоже обнимала мужа своего.
Эвиси отодвинулась от горячего тела Меланмира,
— Ты не подаришь мне даже объятий? — спросил Меланмир, и Эвиси не поняла, с обидой ли произнесены эти слова.
— Я не могу.
— Эвиси, я собираюсь просыпаться с тобой каждый день своей жизни, я собираюсь рожать с тобой детей, чем раньше ты смиришься с этим, чем раньше поймёшь это, тем проще тебе будет… и мне.
— Не сейчас, пожалуйста.
— Хорошо, не в этот раз, но в следующий, — он сказал это так, как говорил Эвиси при её детский забавах и проделках, когда обещал, что в следующий раз наказание точно настигнет Королеву Эвиси.
К обеду кожу, ногти и волосы умелые рабыни привели в такое состояние, что казалось, Эвиси светится изнутри, как зеркальный светильник со свечой, кожа её мерцала от кремов, а волосы струились и переливались, как давно не видела Эвиси.
Ей принесли платье, какие носят в Дальних Землях, и тяжёлый пояс, усыпанный каменьями и вышитый золотыми нитями, волосы её накрыли мантильей в цвет платью, с такой же золотой вышивкой и мерцающими каменьями, чтобы никто, кроме мужа её, не мог видеть волос её, как и подобает жене мужа своего.
Эвиси знала, что к ночи было назначено торжество в честь возвращения Царевны Дальних Земель, в честь Аралана, что нашёл свою младшую сестру, и конечно, мужа её, Меланмира. Мысли же Эвиси занимала одна мысль — Гелан и судьба его. Не сразу Эвиси поняла, что разговоры, что звучат в голове её, на самом деле доносятся из уст рабыни.
— Ты сказала «суд»?
— Да, госпожа, Верховный суд.
— Над кем?
— Я не знаю, рабыня, которая готовила воду для Наследника, слышала, как тот говорил всаднику своему о суде.
— Когда будет этот суд?
— Сегодня, до захода солнца, суд должен свершиться, Наследник сказал, он не будет долгим, он сказал — всё, что им нужно, они уже узнали.
— Позови мне мужа моего, Меланмира.
— Я не могу заходить на мужскую половину, госпожа.
— Значит, найди того, кто может! Живо!
Меланмир смотрел на жену свою, как на обезумевшую.
— Ты понимаешь, о чём ты просишь меня?
— Да.
— Эвиси, твои глаза не должны этого видеть!
— Я буду там, даже если ты мне запретишь, даже если мне запретит Наследник Аралан и даже сам Царь Дальних Земель Горотеон. Я буду присутствовать на суде.
— Ты понимаешь, что сразу после суда, сразу! Состоится казнь?! Ты понимаешь, что это произойдёт
— Я понимаю, я буду в зале Верховного Суда, и мои глаза будут видеть Гелана столько, сколько он будет жив. Последнее же, что увидит он в жизни своей — это буду я. Я буду там, с ним, и ты не лишишь меня последнего взгляда мужчины, чьего ребёнка я ношу под сердцем, а отец мой не посмеет при мне, Царевне Эвиси, избрать тяжёлую смерть, ведь это будут видеть глаза мои.
— Судить будет Аралан.
— Мой отец всегда присутствует на суде, он не вмешивается, но присутствует. В этот раз он вмешается.
— Хорошо, хорошо, Королева, но я запрещаю тебе держать ответ на суде, ты будешь молчать, что бы там ни происходило, и что бы ни увидели глаза твои. Ты не подойдёшь к пленнику, не протянешь к нему руку, а когда всё будет закончено, ты отправишься в зал для торжеств, со мной под руку, и там будешь улыбаться и благодарить за щедрые подношения подданных своих и послов.
— Если такова плата за то, чтобы облегчить последние минуты жизни Гелана — я согласна.
— Меланмир, уж не заразна ли лихорадка, которая порой охватывает разум сестры моей Эвиси, что ты позволил ей присутствовать на этом суде? — Аралан даже спустился с трона своего и прошёл по серым ступеням к Королеве Эвиси и мужу её Меланмиру. — Даже мать наша, Правящая Царица Айола, не ведёт Верховные Суды и не присутствует на них.
— Позволь ей убедиться, что враг её мёртв.
— Я велю не зажигать погребальный костёр, пока Королева не убедиться своими глазами, что враг её мертвее мёртвого.
— Я не прошу слова на суде, брат мой, лишь молчаливого присутствия.
— Пусть она остаётся, Аралан, — это сказал Царь Дальних Земель. — Что бы ни двигало твою сестру на поступок этот, она сильнее, чем ты можешь себе представить, и если это требуется сердцу её и духу — уступи. И пусть этого воина введут первым.
— Что? Отец? — Эвиси, которая понимала, что этим отнимает последние мгновения жизни Гелана, что утекает, подобно воде через сито.
— Не нужно взору твоему видеть лишние смерти, достаточно будет одной, раз уж это требуется тебе.
Гелан был худ и бледен, через лицо его шёл кровяной потёк, который, видно, пытались стереть, глаза его были темны, подобно ночному небу, он слабо наступал на одну ногу, и было видно, что он слаб. Эвиси хотелось подбежать к нему, защитить, закрыть собой.
Едва заметный взмах ресниц воина остановил её.
Он выбрал её жизнь и жизнь их ребёнка, если это важно ему, то и она выдержит. Она будет здесь и выдержит.
— Ты можешь говорить в свою защиту, Гелан, — раздалось от Аралана. — Мы знаем, кто ты, откуда, кто твои приёмные родители, а кто настоящие. Ты сын мятежника и преступника Оссагила, так ли это?